И вот, в позор неба и земли, Иисус, вновь окровавленный, был обнажён…
Сняв хитон, на главу Иисуса опять возложили венец; затем положили Иисуса на крест и гвоздями, ударяя по ним молотком, прибили Его Пречистую Плоть ко кресту. Затем крест был поднят с земли и водружён над землею. Между небом и землёй вознёсся Искупитель мира.
Весь мир поразился новому и невиданному доселе зрелищу: на земле водружено было новое Древо Жизни (ср.: Быт. 2:9)!
Многое множество народа собралось к месту казни. Одни проходили мимо Голгофы по своим делам, и скорбное зрелище останавливало на себе их внимание. Другие желали посмотреть на смерть и муки распинаемых, а главным образом Иисуса.
Тут же находились первосвященники, книжники и фарисеи. Все они при одном взгляде на крест озлоблялись и наперебой ругались над Господом. Прочитав надпись над главой Божественного Страдальца, первосвященники уловили тайную мысль Пилата. Они обратились было к правителю Иудеи с просьбой внести в надпись поправку: «Не пиши: Царь Иудейский, но что Он говорил: Я Царь Иудейский». Но Пилат не выказывал ровно никакого намерения менять надпись: «Что я написал, то написал» (Ин. 19:21–22).
Его отказ удвоил злобу врагов Иисуса. Они пришли в бешенство и с новой яростью стали нападать на Господа.
Ругался над Господом народ, ругались воины — исполнители казни: «Если Ты Царь Иудейский, спаси Себя Самого» (Лк. 23:37). Этого мало: над Господом ругались даже распятые с Ним разбойники…
В это время под самыми стопами Спасителя, на площадке, образуемой вершиной Голгофы, исполнялось одно давнее пророчество. Воины делили ризы[9] Мессии и решали, кто присвоит себе Его хитон. Что так случится, предсказывал ещё святой царь и пророк Давид: «Делят ризы мои между собою и об одежде моей бросают жребий» (Пс. 21:19). По остаткам, которые ныне сохраняются как драгоценнейшая святыня, видно, что этот хитон был из плотной материи пурпурного цвета с беловатым блеском.
Особенное достоинство хитона состояло в том, что он был не сшитый, а весь сверху донизу сотканный пречистыми руками Богоматери. По жребию хитон достался одному из воинов, распинавших Иисуса.
Покончив с дележом, воины сели у подножия креста и стерегли Иисуса. В эти предсмертные минуты Искупитель и произнёс Своё первое слово на кресте:
«Отче! прости им, ибо не знают, что делают» (Лк. 23:34).
ВТОРОЕ СЛОВО СПАСИТЕЛЯ НА КРЕСТЕ
Спаситель был вознесён на крест около двенадцати часов дня по нашему времяисчислению.
Все насмехались над Господом, насмехались над Ним и распятые с Ним злодеи. Один из них, вместе со стонами от язв и страданий крестных, яростно изрыгал хулы против Иисуса. Не веря в Мессию Искупителя и не надеясь на вечное блаженство, этот отчаявшийся человек рвался мыслью и всем желанием души своей на свободу: он просил Иисуса, как будто признавая Его Мессиею, спасти его и вместе с тем насмехался над Ним как над безсильным человеком.
«Если Ты Христос, — взывал он во всеуслышание, — спаси Себя и нас» (Лк. 23:39).
Другой разбойник сначала также поносил Господа (Мф. 27:44). Так думают, соглашаясь с Евангелием, многие из святых отцов — например, святители Иоанн Златоуст (87-я беседа на Евангелие от Матфея) и Кирилл Иерусалимский (Огласительное поучение тринадцатое).
Одновременно с этими событиями, совершавшимися на Голгофе, появилось знамение на небе. Наступало солнечное затмение…
Все изумились. Совесть начинала говорить в сердцах. Шум, насмешки и поругания мало-помалу прекращались. Всё замолкало, замирало в безмолвии, в ожидании чего-то необыкновенного.
Неизвестно, что именно стало причиной обращения на путь истины разбойника, висевшего по правую руку Иисуса: тишина ли вокруг креста Господня, наступающее ли страшное знамение, воспоминание ли о встрече с Иисусом Младенцем во время бегства Святого семейства в Египет[10] или одна молитва Иисуса за врагов. Недавний враг сделался другом Его. Среди наступающего мрака разбойник пережил внутреннее озарение свыше и в мгновение осознал свои грехи. Он принялся унимать собрата и уговаривать его не насмехаться над Иисусом.
С полным и смиренным раскаянием в совершённых грехах — не только в прежней жизни, но даже тут, на кресте, содеянных — воззвал этот благоразумный разбойник к Иисусу: «Помяни меня, Господи, когда приидешь в Царствие Твое!» (Лк. 23:42).
В ответ сказал ему Иисус: «Истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю» (Лк. 23:43).
10
Сохранилось два апокрифических повествования о встрече Святого семейства с разбойниками. По одной версии, разбойники хотели отнять у Пречистой Девы и праведного Иосифа осла, но один из них, пленённый красотой Божественного Младенца, не позволил товарищам обижать святых путников: «Если бы Сам Бог принял на Себя человеческий образ, то и Он не был бы прекраснее Сего Дитяти». Матерь Божия ответила благоразумному разбойнику: «Верь, что Сей Младенец не забудет твоего благодеяния. Он воздаст тебе благим воздаянием за то, что ты теперь охранил жизнь Его». Этот самый разбойник, согласно преданию, был распят близ Христа и услышал от Него «Ныне же будешь со Мною в раю». Так исполнилось над ним слово Матери Божией.
По версии другого апокрифа, пересекая пустыню, Святое семейство встретило двух разбойников — Тита и Думаха. Тит не хотел причинять вреда Иисусу и Его родителям и уговорил Думаха пропустить их. Богородица обратилась к Титу: «Господь Бог поддержит тебя Своею десницей и отпущением грехов одарит». Иисус же сказал Своей Матери: «Распнут, о Мати, Меня через тридцать лет иудеи в Иерусалиме, а два разбойника эти со Мной на одном кресте повешены будут: Тит — одесную, и ошуюю — Думах. На другой же день войдёт передо Мною Тит в Царствие Небесное».