Со временем прекрасная девица, обремененная кучей сопливых и вечно грязных детишек, ухайдаканная и затюканная повседневными домашними делами, превратилась в обрюзгшую старую мегеру со злобным характером, постоянно шпыняющую бедного Кузьму. Именно желание быть как можно дальше от вечно недовольной старухи, и подвигло ленивого по жизни Кузьму, устроиться на эту не пыльную работенку, пусть и не особо денежную, но дающую желанный покой и уединение. К тому же это какая - никакая, прибавка к пенсии, на радость супруге, ставшей на старости лет жадной до денег.
Кузьма поначалу пытался понять, зачем старой деньги, что она с ними делает? Но по прошествии некоторого времени он плюнул на это, махнул рукой, не желая более забивать голову подобными глупостями. Жизнь неспешно шла своим чередом, приближаясь к неизбежному финалу, и это его вполне устраивало.
Знали деревенские пацаны про Кузьму практически все, его слабости и привычки, которым он не изменит даже под страхом смерти. И поэтому в дни, когда дежурил Кузьма, сладко посапывая в тишине сторожки, колхозный сад отдыхал от неминуемых в иные дни набегов. Не трещали ветки деревьев, не хрустели малиновые и вишневые кусты. Все было благопристойно и тихо, поскольку не возникало у пацанов желания совершать набеги. Бессмысленно что-то делать, если до этого никому нет дела. Зачем лезть через забор, когда можно запросто зайти в гостеприимно распахнутую калитку сада. Не нужно красться и таиться, можно в открытую набрать ягод и фруктов, и также спокойно уйти. Ради этого не стоит шнырять ночами в колхозный сад, наесться яблок и груш можно и дома.
Набеги преследовали иную цель. Главным было обдурить, обхитрить Никанора, и взяв ставшую желанной добычу, ускользнуть у него из-под носа, оставив злобного старикана в дураках. А затем поорать, покривляться, мстя за синяки и побои, что он причинил в те дни, когда удача была на его стороне. А когда вышедший из себя старикан с палкой наперевес полезет на забор, чтобы за пределами сада, как следует отделать нахальных насмешников, так чтобы недели две пролежали пластом, удрать. И не просто сбежать, а закидать напоследок отвратную, перекошенную злобой морду с пеной на губах, огрызками яблок и груш. А затем, в мгновение ока раствориться в ночи, оставив злобного старикана грозиться и материться в ночи, отряхивая с себя липкие ошметки.
Это были обычные, будние дни. Сегодняшняя ночь должна стать особенной. Именно сегодня они собирались поквитаться за все с мерзким стариканом. К этому дню они готовились очень долго, в строжайшей тайне ото всех, как от взрослых, так и от вездесущих девчонок-сплетниц, что, пронюхав хоть что-то, мигом разнесут все по деревне, и тогда о желанной мести можно будет забыть. Нужно будет позаботиться о примочках, большом их количестве для задницы, что непременно пострадает, узнай их намерения родители.
На их счастье, тщательная подготовка, осталась втайне как от взрослых, так и от девчонок. Все было готово для успешного претворения в жизнь плана мести, и спрятано в надежном месте. Сегодня ночью грандиозный план должен быть осуществлен, тем более, день начался так удачно, добычей гигантского, весом не менее пуда, золотистого карпа. Счастливое предзнаменование, гарантия того, что и оставшееся время суток будет для них столь же удачным. Поэтому нужно выступать именно сегодня, пока удача на их стороне.
В назначенный час все до единого были в условленном месте. Отдохнувшие, изрядно подкрепившиеся, они были готовы к решительным действиям. Затяжная война с колхозным сторожем Никанором, вошла в решающую, заключительную фазу.
Группа ребят разбилась на две равные по составу кучки. Кто и в какой группе будет задействован, решил жребий, привычный способ разрешения споров в компании. Первая должна была отвлечь внимание Никанора и удерживать его, как можно дольше, чтобы вторая группа смогла успешно осуществить основную часть плана, установить все придуманные ребятами сюрпризы, что надолго отобьют у старого дуралея малейшее желание бродить по ночам. Тем более бегать с дубьем наперевес.
День и вправду оказался на редкость удачным, обе группы отлично справились с поставленной задачей. Первая группа наелась до пуза клубники, малины и крыжовника, набрала целые запазухи спелых яблок и со всем этим грузом преспокойно отступила к спасительному забору, с безопасной высоты которого с усмешкой наблюдала за сторожем, крадущемся вдоль забора, с неизменной суковатой дубиной в руке и нездоровым блеском в глазах. Черты лица мерзкого старикана расплылись в зловредной ухмылке. Он в незнании своем предвкушал момент, когда, незаметно подкравшись, выскочит из тени забора, отрезав пацанам пути отступления, и с воинственным кличем набросится на них, щедро, от всей души отвешивая зазевавшимся пацанам смачные тумаки дубиной, после которой не день и не два, будут зудеть и чесаться бока.
А вот и они, склонились в клубничных грядках, даже не подозревают о том, что пиздец подкрался незаметно и всего лишь несколько шагов отделяют их сгорбленные спины, от хорошего удара дубиной по хребту. Сегодня их на удивление мало, всего двое, значит, остальные пакостничают где-то в другом месте, предпочтя набегу на сад, иную забаву. Но столь их малое количество нисколько не расстроило Никанорыча. Двое, так двое. Это даже и к лучшему. Не нужно напрягаться над тем, кого приласкать дубиной, а кого на сей раз пощадить. Достанется обоим, это точно. Он успеет переебать и одному, и другому по хребту прежде, чем они ломанутся от него на утек, спеша побыстрее убраться за забор. Но и это так просто не получится, он достанет их и там, прежде чем успеют перемахнуть на другую сторону, успеет огреть их палкой по ногам. Пускай потом неделю-другую поковыляют паршивцы на полусогнутых, будут знать гаденыши, как посягать на охраняемое Никанором, добро.
Собравшись в комок, оттолкнувшись от стены, старый сторож в полном молчании, угрожающе занеся дубину над головой, ринулся прямо на спины склонившихся пацанов, заранее торжествуя победу, сладострастно предвкушая, как взвоют, заверещат от боли и ужаса, застигнутые врасплох сорванцы.
Несколько прыжков и удар дубиной по спине одного, беззвучно шмякнувшегося носом в грядку, и тут же молниеносный замах, и по хребту другого, пока он ничего не сообразил, и не попытался задать стрекоча. Но и он повалился в траву, не издав ни звука, в шоке от ужаса и боли. Молчал он и дальше, неподвижно лежа в клубнике. И лишь тело сотрясалось под сыпящимися на него ударами суковатой дубины. А Никанор разошелся не на шутку. Вид неподвижно распростершегося у ног тела, хранящего упорное молчание, поднял волну ярости с потаенных и мрачных глубин его существа, захлестнул мозг, вконец лишил старика рассудка. Ничего не соображая, в полной прострации, он продолжал наносить удар за ударом по лежащему телу, вкладывая в это всю свою силу, лупцуя распростертое тело в полную мощь.