Георгина не услышала его слов, потому что в этот момент тонула в сон…
Проснулась она первой, так же как первой и заснула. Лежала и смотрела на него, огромного, прекрасного, нагого. Пока он спал, его полудремлющие пальцы ползали по его телу с каким-то древним, насчитывающим вот уже несколько тысячелетий, проворством. В полусне он теребил свои волосы и обгрызенными ногтями почесывал и скреб мозоли, родинки и утолщения кожи во власти какого-то атавистического инстинктивного порыва прамужчины, который во сне становится гораздо ближе к животному, чем к женщине… Вокруг его члена, у самого корня, виднелось красное кольцо. Георгина так и не поняла, что это — ее губная помада или кровь.
— Кантемир, Кантемир! Мы опоздаем в театр! Наверняка пятое действие уже кончилось!
— Ни в коем случае, — сказал он, пробуждаясь, — сейчас только началось третье…
Он окончательно проснулся, вернулся из праистории в настоящее и распорядился накрыть на стол. Когда их пригласили обедать и подали первое блюдо, Георгина безошибочно угадала его состав и дальше, до конца трапезы, с детской радостью перечисляла и остальные компоненты:
— Три яйца, одно из них перепелиное… петрушка, говядина… жар горящей виноградной лозы… вода, морская… Бесподобно… Угадай, что мне приснилось?
— Когда?
— Только что… Я быстро погружаюсь в сны. Мне снилось, что я никак не могу выйти замуж и что у меня нет поклонника. А смотри-ка, вот я и замужем, и ты у меня есть. Кто же во мне видел этот сон?
— А ты подумай! Или тебе снятся твои вчерашние сны, или ты с кем-то поменялась. Если вспомнишь, кто бы это мог быть, достаточно позвонить ему по телефону, и — оп! — все вернется в норму.
Георгина встала из-за стола, вышла в холл, где стояло женское седло, рядом с которым висел телефон. Трубка была из зеленого камня, всегда холодного. Она уселась в седло, набрала номер и сказала в трубку:
— Слушай меня внимательно, сестричка. Я видела во сне ту самую чайную, в которую никогда не хожу и где ты вечно болтаешься со своей школьной компанией. Во сне я прочитала на вывеске, что она называется «Голубой дым». Я там не была ни разу, а ты была. Следовательно, и само заведение, и его название могли возникнуть только в твоем, а никак не в моем сне. И ясное дело, я поняла, что это значит. Будь так любезна, прекрати посылать мне свои сны и красть у меня мои. Достаточно! Я тебе задам, когда вернусь…
И Георгина положила трубку «Так, этот вопрос решен», — рассудила она и спросила у Кантемира:
— Когда ты поделишься со мной твоими знаниями? Как это, ты говорил, называется…
— Сперма?
— Да нет, ты же больше не потеешь, когда находишься рядом со мной. Я про другое. Про то, что по-латински и связано со стихами.
— Версификация? — Да!
— Ну, это несложно. Правда, тебе придется запастись терпением, потому что сначала идет теоретическая часть, введение, и только потом практические занятия.
— Если ты собираешься учить меня сочинять стихи, то об этом не может быть и речи.
— Не собираюсь. Тебе не придется писать самой, возьмем в качестве примера стихи, созданные две с половиной тысячи лет назад. Их написала женщина. Она была красива и жила очень давно на одном дивном острове, который называется Лесбос.
— И звали ее Сапфо, — добавила Георгина, — видишь, я знаю.
— Она изобрела прекрасную строфу из четырех строк на греческом языке. Древние греки измеряли не только время и расстояние между Землей и другими небесными телами, они измеряли и продолжительность звучания слов. Именно это, последнее, было им важно для построения стихов. Они с равным мастерством строили и корабли, и стихи. За основу брали правильную смену долгих и кратких слогов.
— Кантемир, все это слишком запутанно. Если ты продолжишь, я снова засну и мы опоздаем в театр… Я ничего не понимаю из того, что ты говоришь.
— Ты все поймешь, просто еще немного потерпи… Гроздья из двух или трех фрагментов слов, то есть слогов, называются стопами. Такие стопы имеют свои имена, которые прекрасно звучат и по сей день: например, двухсложная стопа с одним долгим слогом и следующим за ним кратким, то есть с одним ударным и одним безударным, называлась «трохей», или «хорей».
— А какое слово звучит как трохей? Папа?
— Правильно. Идем дальше. Трехсложную стопу, которая содержит один долгий и два кратких удара, или один ударный и два безударных слога, они назвали «дактиль».
— Кантемир!
— Ты отлично все схватываешь, видишь, это несложно… Сапфо из таких строк составила строфу, которая используется в поэзии до сих пор и носит ее имя…