Врангель стоит насупясь. Заминка. Чувства торжественности как не бывало. Врангель ждет объяснений. Адмирал берет его под руку и увлекает за собой. Говорит шепотом:
— Собственность команды, господин командующий. Осмелюсь заметить, могут весьма пригодиться всем.
— Но на палубе, адмирал! — возражает Врангель. — Боевой корабль!
— Трюмы переполнены, ваше высокопревосходительство. Ни одного свободного метра.
— А! Ни к чертовой матери!.. Свиньи так свиньи!..
«Генерал Корнилов» поднимает флаг командующего войсками Юга России. Грохочут в клюзах якоря. Крейсер выходит из Южной бухты, двигается вдоль Приморского бульвара на внешний рейд, где застыли американские, французские и английские миноносцы и, точно айсберг, огромный американский транспорт.
Прежде чем попасть в свою каюту, Врангелю приходится миновать кают-компанию, где, как сельди в бочке, размещаются адъютанты. Скалон, члены штаба. У дверей — парные часовые. Рядом в каютах Коновалов, Донской атаман Богаевский, адмирал Кедров. В кают-компании стучат пишущие машинки, шифруются радиограммы, бегают адъютанты с бумагами. Эта картина почему-то безумно раздражает Врангеля.
— Что в Ялте? — сердито спрашивает он Коновалова. — А в Феодосии? В Керчи?
— Генерал Драценко докладывал: части кавкорпуса Барбовича погружены. Переоборудованный под госпиталь «Цесаревич Георгий» готов принять раненых.
— Раненых следовало отправлять в первую очередь! — громко, в расчете на всех присутствующих говорит Врангель. — Что они там, моего приказа не знают?
— Слушаюсь! Будет сделано немедля.
— Прошу вас через пятнадцать минут прибыть ко мне вместе с генералом Шатиловым. Мы идем в Ялту, Феодосию и Керчь. Я не верю сообщениям Драценко...
Через четверть часа генералы, пришедшие к главнокомандующему, застают его сидящим в глубоком кресле. Перед ним лист чистой бумаги. Врангель говорит глухо:
— Господа, дело идет к концу. Каким он будет, мы не знаем. Не можем закрывать глаза на правду. Куда ехать? Под чьи гарантии? За нами только проститутки французы. Но им нужен весь наш флот, они требуют обязательств. Я составил экстренную депешу. Прошу внимательно выслушать и высказаться.
Шатилов и Коновалов промолчали. Это вызвало неудовольствие Врангеля: он усмотрел в этом безразличие или нежелание принимать на себя государственную ответственность и добавил отрывисто, глядя на них потемневшими волчьими глазами:
— Депеша пойдет за тремя нашими подписями. Ответственность перед историей велика, господа генералы.
— Мы готовы подписать любой документ, угодный вам, господин главнокомандующий, — поспешил заметить Шатилов.
— Наше государство уже на воде, господа. И далеко не все вчерашние соратники считают меня сегодня главнокомандующим.
— Я надеюсь, ты не сомневаешься в нас, Петр Николаевич?
Врангель не ответил, лишь кивнул. Сказал сухо, досадуя на себя за откровенность:
— Депеша адресована графу де Мартелю. Обращение прямо к Верховному комиссару Французской республики на Юге России, как мне представляется, должно ускорить решение вопроса.
— Вы совершенно правы, господин главнокомандующий, — поспешил заметить и Коновалов.
Врангель посмотрел на него подозрительно, подняв бровь, и тут же отвернулся, сказал, устало прикрывая тяжелые веки:
— Итак, я начинаю, опустив дипломатическое начало — оно ничего не стоит, господа.
— Да, да. Тут не до дипломатических экзерсисов, — генерал-квартирмейстер был взвинчен и уже не мог сдерживать себя.
— Вы не даете мне сказать слова! — вспылил Врангель.
— Нижайше прошу простить меня, ваше превосходительство.
— Я начинаю. Слушайте же!.. «На суда посажены лучшие русские люди, совесть и разум которых не позволили им остаться, — подняв чистый лист бумаги и будто читая по нему, сказал Врангель. — Я уже просил вас ходатайствовать перед своим правительством о переброске русской армии на западный, противобольшевистский фронт для продолжения борьбы. — Он сделал паузу и посмотрел на коллег. — Если это предложение не может быть принято, прошу вас... возбудить вопрос о предоставлении русской армии и флота в распоряжение международной комиссии по охране проливов». — Он еще раз остановился.