Фон Перлоф провожал его взглядом, блестел пенсне, крутил головой, пока Врангель, обратив внимание, не сделал знак: «Сидите спокойно, полковник, беседа доверительная, не до церемоний». И продолжал голосом, в котором, однако, не было ни капли растерянности. Врангель подчеркивал: он не советуется с Перлофом, он лишь информирует его.
— Где же выход, полковник? Выход есть, оказывается, — это аппарат, состоящий из крепких, проверенных людей, спаянных общей идеей, преданных ей до конца. Я начал группировать таких людей. Вы — один из них. — он положил тяжелую руку на плечо фон Перлофа, не давая ему вскочить. — И должны помочь мне в подборе верных людей... Хочу при этом сказать о своих принципах руководства — в нескольких словах, разумеется. Это вам поможет — при особом моем доверии... Итак, следующие качества при подборе аппарата, дорогой полковник: безграничная преданность, верность вождю — это главное, — честность и безоговорочное выполнение любого его приказа. Важны границы, в которых может рассуждать подчиненный, полковник. Безмолвные огородные пугала мне не подходят. Так же, как и мыслители из интеллигентов — русская интеллигенция испокон веков давала отечеству лишь толпы смутьянов и бунтовщиков из-за того, что не могла своевременно переварить западные теории и отказаться от славянофильства, отягощенного идеями татаро-монгольского деспотизма и татаро-монгольской же вольницы. Нет, береги нас бог от интеллигентов!.. Подчиненный во всех отношениях должен быть ниже руководителя. И нисколько не обижаться этим обстоятельством. Не быть озабоченным этим. Иначе в нем заиграет честолюбие, он захочет занять место вождя. Такие люди наиболее опасны. Они сеют смуту, организуют свои группы и партии, способны окончательно погубить дело. — Он помолчал и позволил себе пошутить: — Я сам честолюбец, Христиан Иванович, поэтому сей предмет знаю отлично, поверьте. — И, став серьезным, прошел за стол и сел, как бы отделяя одну часть разговора от второй, сказал безапелляционно: — Учитывая вышесказанное, полковник, предстоит вам далекая поездка. Будете моим эмиссаром в Париже. Отправитесь к Кривошеину Александру Васильевичу. Знаком он вам?
— Лично незнаком. Не довелось, ваше высокопревосходительство, но слышал, конечно: министр земледелия, сподвижник Столыпина.
— Добавлю, полковник: гофмейстер, статс-секретарь, член Государственного совета, семь лет главноуправляющий землеустройством и земледелием, председатель Особого совещания по продовольствию, выдающийся ум, выдающийся администратор! Эрудит! Культура и способности старой государственной школы. Он мне нужен, Перлоф! Я пошлю с вами письмо, но и ваша роль велика — вы должны уговорить его поехать в Крым, стать моим помощником. Патриот он или нет, черт возьми! На это и нажимайте, мой дорогой. Когда вы сможете выехать?
— Как прикажете, ваше высокопревосходительство!
— Скажем, завтра — сможете?
— Так точно!
— Вот и отправляйтесь. С богом. — Врангель малым крестом перекрестил вскочившего фон Перлофа и добавил: — Письмо утром будет вручено вам. Советую вояжировать в партикулярном платье: меньше привлекает внимания. Хотя... — Главнокомандующий улыбнулся. — Вы же разведчик! Кому я говорю? С богом!
Фон Перлоф, как марионетка, щелкнул каблуками, дернул рассеченной пробором головой, еще раз звякнул шпорой и, восторженно блеснув пенсне, вышел.