— Весь мой Союз просит за вас, — сказал он простецки, и венский стул под ним тяжко скрипнул. — Только и слышу: Венделовский да Венделовский. Чудо какое-то! И даже мой друг генерал Врангель старается, хотя это можно понять. Вы исправно служили ему — по произведенной моими людьми проверке, и, уходя, он, конечно, хочет пристроить своего человека на теплое место. Это закономерно. Но Монкевиц, Монкевиц! Чем его вы сумели обворожить? Купили? Оказали важную услугу?
Венделовский сидел напряженно, преданно молчал.
— И еще! — все более изумляясь, воскликнул Кутепов, словно подбадривая своего собеседника. — Два дня назад за вас просил довольно высокопоставленный француз из военного министерства. Разве я могу всем отказать?! Но откуда такие обширные связи у обычного курьера? Это меня, скажу прямо, настораживает.
— Разрешите два слова, ваше превосходительство?
— Ну разумеется! Я и пригласил вас для открытого разговора. Вы — человек Врангеля еще со времен Севастополя. Вы, пожалуй, единственный из его окружения после Перлофа... — он внезапно замолчал, обжигающе посмотрел маленькими, блестящими глазками.
— Я никогда не состоял по ведомству фон Перлофа и не выполнял ни одного его поручения.
— Хорошо. Предположим! Но что вы, глубоко штатский человек, полагаете делать тут, при мне или при моем штабе?
— Ну, не знаю, ваше превосходительство, — сделал вид, что смешался, Венделовский. — У меня определенные связи в разных странах... Я мог бы... собственно... делать то, что делал при генерале Врангеле, — возить секретную почту, документы. Быть личным курьером вашего превосходительства.
— О нет! — горячо и непререкаемо возразил начальник РОВСа. — Канцеляристов-то у меня хватает — во! — и он резанул себя ладонью пониже бороды. — Мне нужны солдаты, сударь! Вы готовы к такой службе?
— Я целиком отдаю себя на службу вашего превосходительства. Как вы используете меня — это только ваше дело. Я готов к любому назначению.
— Прекрасный ответ, сударь! Я обещаю вам достойное применение. Может быть свободны. Вас проводят.
— Честь имею, — радостно вытянулся Венделовский.
— И передайте там. Пусть пошлют сюда полковника Монкевица.
— Слушаюсь, господин генерал!
— А вы уже делаете успехи, сударь, — сказал одобрительно Кутепов и снял с карты газету...
Венделовскому удалось выйти на связь с Иветтой Бюсси. Он передал ей в кафе шифровку для «Доктора»:
«ДОКТОРУ» ОТ «0135»
«В целях проверки «боевиков» Кутепов отправляет меня в Россию с очередной ровсовской пятеркой. Маршрут через Финляндию. Место диверсионных заданий определится в Хельсинки. Главный — Монкевиц, ему поручено «курировать» меня. Срочно выводите из игры «Цветкова». Его человек «засветился» в Софии вскоре после взрыва собора.[57] Он указал на австрийскую контору и на филиалы в Белграде, Бухаресте. Готовится одновременный налет. Мое место встречи — парк Пратер, возле колеса обозрения, после его остановки. Суббота, воскресенье, пятница. С двух до трех пополудни. Пароль: «По-моему, этот аттракцион придумали немцы?» Отзыв: «Ошибаетесь, это чисто английское изобретение. Дополнительный знак: плащ-реглан, мягкая шляпа серого фетра. Переправлять рекомендую маршрутом Берлин — Варшава — Рига. Запасной вариант: Прага — Гамбург — Рига. Часть филиалов фирмы (главным образом, посреднических) — в Праге, Афинах, на станции Левеки, а также явочных квартир, неизвестных охранке, считаю возможным не расформировывать при условии полной консервации на два-три месяца.
Подозрения слежки за мной Знаменским не подтвердились. Монкевиц, благодаря знанию его биографии, окончательно нейтрализован, помог переводу штаб РОВСа. Остается опасным.
Парижской полиции Монкевицем направлено письмо, в котором он просит не беспокоиться о его исчезновении, не искать его тело и сообщить дочери о временном отъезде в Парагвай — хитро!
57
Речь идет о взрыве в софийском соборе «Снята неделя», совершенном 16 апреля 1925 гола группой из Военной организации БКП (так называемых «тесных социалисток», представляющих ультралевый уклон партии) с целью ликвидации руководителей монархо-фашистского режима. Апрельские события позволили правительству Цинкова организовать массовый террор против всех левых организаций и особенно против коммунистов В сражениях с полицией и облавах героически погибли тысячи людей: деятели антифашистского движения, многие руководители Военной организации. Трое после суда были повешены. Г. Дмитров и В. Коларов оценили атентат в соборе как отход от марксистско-ленинского учения о революции.