Марк проглотил оскорбление. Что-то в тоне Уилкинса ему очень не понравилось. Слишком уж уверенно звучал его голос.
— Честно говоря, я буду только рад, если ты не станешь моим зятем.
— Так в чем проблема? Я могу вообще избавить вас от своего присутствия — навсегда… Только нужно разобраться с конторой.
— Э, какой ты быстрый! Так не пойдет. Я же сказал: Бетти не хочет без тебя жить.
Марк стиснул зубы.
— Но, мистер Уилкинс, я люблю другую женщину. Я не могу жениться на Бетти и продолжать обманывать ее всю жизнь.
— И кто эта женщина? — осведомился Уилкинс.
— Это совершенно неважно.
— Это очень даже важно. Потому что, если ты окажешься безмозглым ослом, мне придется поговорить с ней. Надеюсь, у нее хватит ума отступить, когда на карту поставлена человеческая жизнь.
У Марка похолодело внутри. О чем это он? Бетти что, угрожает самоубийством? Но это же просто глупо!
Поймав ошеломленный взгляд Марка, Уилкинс закивал и веско продолжал:
— Да, ты не ослышался. Человеческая жизнь.
— Я просто не понимаю, о чем вы, — побелевшими губами выговорил Марк. Если эта семейка примется его шантажировать, ему придется забыть о покое и счастье на долгие годы.
— Мой мальчик, я понимаю, что ты влюблен, — неожиданно мягко сказал Уилкинс.
Марк просто ушам своим не поверил. С чего вдруг такая перемена тона?
— Да-да, Марк, я и сам когда-то был молодым и любил. Но любовь — это все-таки не единственное, что есть в жизни. Существует еще долг, честь, порядочность…
Ну и ну! Джереми Уилкинс вздумал читать ему мораль?
— Марк, я человек, как ты мог заметить, не злой и не глупый. Думаешь, я верил в эти сказочки о том, что ты любишь Бет? Для меня все было понятно с самого начала. Возможно, во всем этом есть доля моей вины тоже. Я так дорожил счастьем дочери, что считал невозможным раскрыть ей глаза…
Разговор принимал какой-то странный оборот. По крайней мере, Марк совершенно не был к нему готов.
— Так вот. Я не могу заставить тебя полюбить Бет — как не сможет ни одна живая душа. Более того, я не могу заставить тебя жениться на ней. Но ты просто послушай, что я тебе скажу, и тогда решай сам.
Уилкинс поправил галстук, перевел дыхание и снова заговорил:
— Я не открою тебе секрета, если скажу, что Бетти недавно перенесла тяжелую болезнь.
Марк кивнул, все еще ничего не понимая.
— Но ни ты, ни даже сама Бетти не знает о том, насколько эта болезнь серьезна… Не перебивай меня! — бросил Уилкинс, заметив, что Марк порывается что-то сказать. — Так вот, вчерашнее потрясение нанесло Бетти огромный удар. Сегодня она даже не смогла встать с постели.
Марк постепенно начал догадываться, к чему клонит его собеседник, но пока не знал, как нужно отреагировать.
— Если свадьба не состоится, это может убить ее, — понизив голос, закончил Уилкинс и тут же бросил острый взгляд на Марка.
— Но я все еще не понимаю вас… — беспомощно протянул тот.
— Вчера мне пришлось вызвать врача, — горестно сказал Уилкинс. — Он сказал: еще одно потрясение, и…
— Но позвольте, о каких еще потрясениях идет речь? Мне кажется, что чем скорее я исчезну из поля зрения Бетти, тем быстрее и безболезненнее она оправится от того единственного потрясения, которому я виной. Разве нет?
— Не совсем, мой мальчик. Ты не учитываешь одной вещи.
— Какой же?
— Женской психологии. Женского самолюбия. Представь, что будут говорить и думать о Бетти, когда выяснится, что свадьба не состоится?
— Черт возьми, а если бы я умер? Тогда что? Это бы не считалось потрясением? Это бы не нанесло удара по женской психологии? — в бешенстве закричал Марк.
— Ты не шуми. Между прочим, я еще ни разу не повысил на тебя голос, хотя имею куда больше оснований для этого, — заметил Уилкинс.
Марк опустил голову. Это была правда.
— Так вот, если бы ты умер, — четко выговорил он, — это, конечно, было бы большой бедой…
— Ну, спасибо, мистер Уилкинс, — отозвался Марк, пораженный циничным тоном компаньона.
— Но не позором, который грозит ей сейчас, — веско закончил Уилкинс, проигнорировав реплику собеседника.
— Ну, какой позор? Можно подумать, мы живем в Средние века.
— Марк, или ты не знаешь, что есть вещи, неподвластные времени? Это только кажется, что в современном обществе не осталось почти никаких предрассудков. Может быть, они больше не записаны в кодексы, может быть, газеты и журналы кричат о том, что все это ерунда. Но в головах и в душах людей они есть!