Когда подошел Жиль, поведение Яслин резко изменилось. Она выпрямилась, расправила плечи, выпятила грудь, чтобы добиться максимального эффекта. Хмурое выражение лица пропало без следа. Она зазывно взглянула на пустой стул рядом с собой. Жиль сел. Салли Мерчант была забыта моментально.
Музыка закончилась. Даже в «Эгейском клубе» вечеринки не могли длиться всю ночь. Менеджер пул-бара задернул жалюзи, чтобы гости не расхищали спиртное под покровом темноты. Закрыли и бассейн, чтобы кто-нибудь ненароком не утонул.
Пьер, инструктор по танцам, проводил Речел к столику. Ее мятный чай совсем остыл. Речел присела. Гости допивали коктейли и расходились по комнатам. Яслин нигде не было видно.
В конце концов Речел осталась у бассейна в полном одиночестве. Помощник бармена принялся обходить столики и ставить на них стулья, чтобы легче было подметать пол. Он взгромоздил стулья и на стол Речел.
– Я вам мешаю, – сказала она. – Я уже ухожу. – Но он сделал знак, чтобы она осталась.
– Ваш чай, – сказал он.
Чай был холодным и пить его стало невозможно.
Где же Яслин? Речел не то чтобы волновалась, но начала потихоньку закипать. Остаться в одиночестве посреди «Эгейского клуба», конечно, не то что в одиночку гулять по улицам Брикстона после полуночи, но все же на тропинке, ведущей к их бунгало, было страшновато, и Речел предпочитала не ходить там одна. Яслин могла хотя бы сказать, куда направляется.
Ну и ладно. Теперь у нее нет выбора. Разве что проторчать у пул-бара до рассвета. Тогда ей не придется идти занимать лежаки. Речел отодвинула чашку и нетвердо поднялась на ноги. Ей казалось, что она не такая уж пьяная.
На территории отеля было совсем тихо, если не считать щебета цикад и французских и итальянских ругательств, когда кто-нибудь спотыкался на темной тропинке по пути к бунгало. Речел пожалела, что не послушалась совета Патрика и не взяла фонарик. Когда он предложил упаковать фонарь, она высмеяла его идею. Только лишний груз. Ведь Речел всегда жутко боялась, что чемодан окажется тяжелее, чем положено.
Мелкими шажками она пробиралась по неровной дорожке за корпусом регистрации. Когда они только заселились, Речел понравилось, что их бунгало располагается вдали от ярко освещенных людных мест. Хорошо, если любишь спать в мертвенной тишине. Но плохо, если не хочешь сломать ногу по пути домой поздней ночью.
Впереди послышался новый звук. Кто-то хихикал. Казалось, хихиканье раздается из прачечной, где гостям, взявшим меньше вещей, чем Речел, разрешалось стирать белье. Запах прачечной напомнил ей об университете: зимними вечерами они с подругами частенько сидели в теплой прачечной и ждали, пока высохнут трусики. Это было приятнее, чем возвращаться в промозглые комнаты общежития.
Дверь в прачечную была приоткрыта, и на дорожку падал треугольник серебристого света.
Речел разглядела кочку, о которую могла бы споткнуться и грохнуться навзничь. Судя по звукам, парочка голубков-полуночников решила устроить в прачечной романтическую встречу. Речел пригнулась, чтобы пройти мимо, не привлекая к себе внимания. Но из полуоткрытой двери услышала знакомый голос и замерла на полпути.
– Прекрати, грязное животное!
Речел автоматически обернулась и случайно увидела то, что вовсе не хотела лицезреть.
На крышке сушилки сидела Яслин. Черная юбка в цыганском стиле задралась и спасательным кругом торчала на талии. Стройные загорелые щиколотки лежали на плечах какого-то мужчины. Его лица не было видно: оно зарылось меж ее бедер.
Откинув голову и застонав от чистейшего восторга, Яслин схватила своего спутника за золотистую копну волос и подняла его с колен.
– Разве тебе так не нравится? – спросил Жиль.
– Еще как нравится, – простонала Яслин и поцеловала его в губы, словно хотела откусить их. – Теперь марш обратно, непослушный мальчик.
Одним волнообразным движением она толкнула Жиля обратно на колени и захлопнула ногой открытую дверь прачечной, будто почувствовав, что у них появился соглядатай. И даже не посмотрела, кто стоял у двери.