Воспоминания о Греге и пульсирующее раннее похмелье омрачили настроение Кэрри Эн. Но когда автобус выехал из аэропорта и свернул на дорогу в Бодрум, думать о плохом стало невозможно. Как можно чувствовать себя несчастной, когда небо такое голубое, а пушистые облака так далеко, будто их единственное назначение – служить декоративной деталью и разнообразить пейзаж. А когда Речел повернулась и пригрозила спеть «Крутятся колеса»,[4] если Кэрри Эн сейчас же не улыбнется, плохие мысли как рукой сняло.
С переднего сиденья Аксель, гид отеля, рассказывал о развлечениях, которые предлагает гостям «Эгейский клуб» в Бодруме.
– Бассейн, турецкая баня, уроки тенниса, стрельба из лука…
– Можем прицепить на мишень фотографию того, кого нельзя называть, и стрелять по очереди, – предложила Речел, намекая на бывшего Кэрри Эн.
– Будет весело, – проговорила Кэрри Эн.
– А я веду уроки шахмат, – подытожил Аксель.
– Шахмат? – прошептала Яслин. – Шахмат??? Видно, в «Эгейском клубе» знают толк в развлечениях!
5
– Привет, друзья! Пора развлекаться!
– Вы готовы? Да, да, да…
Когда последний автобус с туристами свернул на территорию отеля, заиграли первые ноты классического клубного хита девяностых и шестеро аниматоров «Эгейского клуба» запрыгали на месте, как чемпионы команды поддержки.
– О боже. – Салли Мерчант пригнулась на сиденье, наблюдая за лихим танцем на автостоянке. – Что они делают, Маркус? Куда мы попали?
– Думаю, это приветственный танец, – ответил Маркус.
– Скажи, чтобы прекратили немедленно, – процедила Салли.
Автобус остановился, аниматоры закончили танец шумным возгласом и выстроились у двери, словно почетный караул, хлопками провожая гостей к стойке регистрации.
– Не выйду из автобуса, пока они не прекратят, – отрезала Салли, не двигаясь с места.
Маркус собрал вещи.
– Пойдем, – бросил Маркус. Он чуть было не добавил: «Не будь идиоткой», но передумал. Ну и пусть ноет, по крайней мере, она начала с ним разговаривать. Весь перелет они провели в молчании.
– Полный дебилизм, – заключила Салли и неохотно последовала за мужем.
Если не считать дурацкого танца, Кэрри Эн оказалась права: этот отель был на голову выше того, где она отдыхала семь лет назад. Тогда ее отпуск с подружками на Ибице превратился в настоящий ад. Главное правило при поездке в молодежный отель «Клуба 18–30»: если вам уже за тридцать, скорее всего, вы слишком стары для местных развлечений. Кэрри Эн в жизни не забыть, как она чуть не подралась с чересчур энергичным гидом, который пытался вытащить ее из кровати в шесть утра на экскурсию в аквапарк. Нет, здесь впаривать экскурсии не станут.
Выгрузившись из автобуса, аниматоры и гости выстроились во дворе отеля друг напротив друга, как мальчики и девочки в актовом зале на дискотеке в младшей школе, робко разглядывая друг друга. Между ними, как директриса, сновала Шери, главный менеджер, словно пытаясь приободрить их и заставить пересечь невидимую линию.
– Добро пожаловать в «Эгейский клуб»! – воскликнула она.
Вскоре гости заметили, что каждый раз, как она произносила слова «Эгейский клуб», все аниматоры (и самые веселые туристы) принимались улюлюкать. Это было как волшебное слово в знаменитом детском телешоу «Крекерджек».
Аниматоров представляли по одному – они выпрыгивали вперед и отвешивали поклон, когда называли их имя. Первым был Жиль, инструктор по теннису с блестящей золотистой челкой. Затем Пьер, инструктор по танцам, который продемонстрировал свое умение, схватив девушку-аниматоршу и закружив ее в импровизированном танго. Ксавье, ответственный за виндсерфинги и катамараны на пляже, был вылитый Рассел Кроу.
– Если вот так посмотреть, – сказала Яслин, скосив глаза и выворачивая голову набок.
Девушек-аниматоров тоже было три. Кэрри Эн даже не удосужилась запомнить их имена, сразу же окрестив их «Гоу-гоу герлз».[5] И очень кстати – ведь в отеле аниматоров называли GO – по-французски gentil ordinateur, как в отелях сети «Клаб Мед».
Эти три девушки были похожи друг на друга как сестры. Каштановые волосы до плеч, гладкая загорелая кожа, будто намазанная медом. Кэрри Эн вдруг показалось, что по сравнению с ними она совсем оранжевая. Вчера она намазалась автозагаром, который приобрел скорее мандариновый оттенок, чем цвет жареной карамели, обещанный на тюбике.
«Фирменный коктейль „Эгейского клуба"», о котором Аксель довольно вяло рассказывал на пути из аэропорта, оказался действительно мутно-оранжевой жидкостью с неопределенным фруктовым ароматом. «И ни капли алкоголя», – поморщившись, заявила Речел. Вежливо глотнув, она оглянулась в поисках цветочного горшка – вылить оставшееся. Лучше бы принесли стакан воды.
По непонятной причине, аниматоры – солнечные зайчики поставили столик с напитками и буклетами экскурсий в наименее тенистой части двора, и шоколадные пирожные, которые подали к напиткам, превратились в гору крошек, плавающих в неглубокой коричневой лужице. Кэрри Эн, унаследовавшая прозрачно-белую кожу от матери-ирландки, вжалась в стену, словно существо, выросшее в темноте. Одна из свистушек-аниматорш на ломаном английском объяснила, что они должны оставить чемоданы во дворе, чтобы позднее носильщики разнесли их по комнатам. А пока аниматоры проводят гостей в номера.
– Только не она. Пожалуйста, только не она, – прошипела Яслин, когда вторая свистушка выпрыгнула вперед, представилась и проводила первую группу довольных туристов к корпусу А.
– Боишься, что по сравнению с ней будешь казаться толстой? – спросила Кэрри Эн.
Несчастная парочка из автобуса была первой и единственной в списке второй аниматорши.
– Мистер и миссис Мерчант. Ух-ху! – заулюлюкала она и заскакала по дорожке.
К тому времени, как гости, которых она должна была проводить, собрались идти вслед за ней, она почти исчезла из виду.
Яслин, Речел и Кэрри Эн в провожатые достался Жиль, инструктор по теннису.
Он вовсе не прыгал, а, скорее, увивался вокруг них, подумала Кэрри Эн. И нетрудно было догадаться, кого в первую очередь он наградил своей ослепительной улыбкой.
– Эй, красавица, – обратился он к Яслин, взяв ее руку и запечатлев на ней поцелуй. – Похоже, ты хочешь поиграть в теннис? Я прав?
– О-о-о да, – ответила Яслин, подмигнув Кэрри Эн. – Не прочь потренировать подачу.
Жиль засмеялся, взял у Яслин сумочку и понес ее, будто лорд-канцлер скипетр перед королевой. В другой руке у него был рюкзак Речел. Кэрри Эн осталась со своим чемоданом и дурным привкусом во рту – вовсе не из-за «приветственного коктейля». Поразительно, какой эффект Яслин оказывает на мужчин. Она словно современная Гиневра, в присутствии которой каждый мужчина превращается в галантного рыцаря.
– Я! Я! Я тоже люблю теннис! – шутливо шептала Речел широкой спине Жиля, когда они направились к гостевым бунгало.
Но он был ослеплен сиянием Яслин.
– Ваш номер.
Поход по саду был похож на марафон на Золотой кубок герцога Эдинбургского, и наконец Жиль распахнул дверь одного из маленьких белых бунгало.
– Теперь я знаю, где ты живешь, – сообщил он Яслин. – Каждый вечер буду петь под твоим окном, пока ты не пообещаешь выйти за меня замуж.
– У нее есть парень, – холодно произнесла Кэрри Эн.
Яслин и Речел удивленно посмотрели на Кэрри Эн.
– Это же правда, – напомнила она Яслин.
– Спасибо, – ответила Яслин. – Я знаю.
– Увидимся на теннисном корте, – попрощался Жиль и с поклоном удалился.
– Обалденный парень, – вздохнула Яслин.
– Слизняк, – фыркнула Кэрри Эн.
– Ну что? – Яслин пробежала в комнату и сразу же направилась к дверям на балкон. – На нижнем балконе двое плавок, – через секунду объявила она.