Прозвучало отрепетированно. Может, потому, что я убеждала в этом саму себя.
– О, это бред сивой кобылы, – усмехнулась миссис Фрэнни.
– Следи за языком, бесстыдница! – прикрикнула на нее миссис Эулалия.
Миссис Фрэнни продолжила, словно не слышала миссис Эулалию:
– Не пускай нам пыль в глаза, красотка. Может, мы и старые, но уж точно не глупые.
Миссис Эулалия расправила верх от пижамы и медленно кивнула:
– Мгм.
– Что вы имеете в виду? – Думаю, глубоко внутри я уже знала ответ.
Миссис Фрэнни наклонилась и достала вязание из плетеной корзинки, что стояла на прикроватном столике. Размотала со спиц светло-голубую пряжу и начала вязать.
– Я имею в виду, что тебя не интересует защита жертв. Ты заинтересована в мести.
– Это точно. – Миссис Эулалия слегка покачивалась взад-вперед и пальцами выбивала ритм по колену. – Только ничего хорошего из этого не выйдет.
Мне не хотелось мириться с мыслью, что миссис Эулалия и миссис Фрэнни думали, будто я злопамятна, хотя и распознавала в этом лицемерие. Но пыталась отрицать. Моим чувствам нанесли урон, убеждала я себя, и я просто ищу правосудия.
Старушки видели меня насквозь.
– Ты перепутала правосудие с местью, девочка, – вздохнула миссис Эулалия. – Тебе надо остановиться и немного подумать.
– Блайт, мы все хотим быть сильными и не допустить победы врага, но ты делаешь все совершенно неправильно, – добавила миссис Фрэнни. – Знаешь, чем это закончится в лучшем случае? Ты думаешь, все поймут, что неправы, назовут тебя героем и закатят тебе парад с конфетти?
– Мгм… – Миссис Эулалия закрыла глаза и спокойно покачала головой: – Господи, нет.
Миссис Фрэнни перебирала руками пряжу и спицы так же быстро, как челнок на ткацком станке.
– Вот что случится при самом лучшем раскладе. Убедись, что ты хочешь именно этого. Выпускники невзлюбят тебя за то, что ты отнимешь у них возможность в кои-то веки поучаствовать в веселье. Одиннадцатиклассники невзлюбят тебя, потому что ты появилась из ниоткуда и разрушила устоявшуюся традицию, а ведь они ждали праздника весь год. Что касается десятиклассников, то они невзлюбят тебя потому, что поймут – им не удастся дождаться этой забавы. А девятиклассники – потому что будут согласны со всеми остальными.
– Но… – начала я.
Миссис Эулалия подняла палец, чтобы я замолчала:
– О, она еще не закончила.
– Не закончила? – удивилась я.
– Нет, – кивнула миссис Эулалия.
Я посмотрела на лицо миссис Фрэнни, пытаясь найти подтверждение этим словам. Но она продолжала смотреть на спицы.
– Нет, не закончила. Это был лучший расклад. А теперь поговорим о худшем раскладе. Происходит все, о чем я уже сказала, и вдобавок твой папа теряет работу, брат, перейдя в старшую школу, столкнется с последствиями твоих поступков, а над тобой станут издеваться еще больше. Но и это еще не худшее из худшего.
– Нет? – спросила я. – А что хуже худшего?
Я подумала, что старая женщина, скорее всего, имеет в виду, что меня побьют или сделают со мной что-нибудь такое же ужасное. Но я ошибалась.
– Худшее из худшего, – усмехнулась миссис Эулалия, – это когда все наконец поймут, что самый главный нарушитель спокойствия – ты.
От ее слов мое сердце сбилось с ритма. Это не правда. Не так ли?
Миссис Фрэнни замерла, не довязав петлю, и посмотрела поверх застывших спиц на меня.
– Это самое худшее, – повторила она.
Затем старушка подождала с мгновение, и ее руки снова пришли в движение. А спицы защелкали.
– Так что я должна сделать? – спросила я. – Папа всегда говорил, что единственный способ остановить агрессора – противостоять ему.
– Противостоять агрессору не то же самое, что стать им, – сказала миссис Фрэнни.
– Аминь, – согласилась миссис Эулалия. – Тебе надо попытаться найти мирное, ненасильственное решение. Знаешь, тогда в Бирмингеме доктор Кинг сказал…
– О, Иисус, снова началось.
Миссис Эулалия хлопнула обеими руками по матрасу:
– Я же уже сказала! Даже не смей произносить имя Господа всуе!
– Ах, кто-нибудь, заставьте ее замолчать. Заставьте ее замолчать! – Миссис Фрэнни откинулась на подушки. – Я так больше не могу!
Она сжала обе спицы в одной руке и изобразила, как несколько раз протыкает свое горло.
– Дамы, пожалуйста! – взмолилась я.
Затем услышала позади себя скрип обуви по полу и поняла, кто это, еще до того, как перевела взгляд: Дарлин, главная дежурная медсестра. Она была полной, немолодой, и, казалось, после двадцати лет работа вызывала у нее только тошноту. Не было и дня, чтобы Дарлин не рассердилась по какому-либо поводу. Наверное, всем когда-то встречались такие люди.