В ее возвышенном пафосе слышится дыхание величавой народной силы, в сдержанном музыкальном движении — могучая поступь народных масс. Концепция симфонии гуманистична: в ее конечном выводе утверждаются воля и энергия жизни, торжество правды и мира.
Что меня совсем-совсем поразило, просто наголову разбило — это Анданте из 8 симфонии. Да, Глазунов еще ничего подобного, ничего в этом роде не сочинял до сих пор. Это вещь — просто великая!
К 1881 году Глазунов закончил свою Первую симфонию. Его развитие шло такими быстрыми темпами, что Николай Андреевич Римский-Корсаков решительно отказался относиться к нему как к ученику. «Отныне, Александр, вы можете обращаться ко мне лишь за дружеским советом!» — так сказал он. Но это на первый взгляд странное заявление ничуть не помешало их дружбе. Юный композитор развивался очень быстро, поощряемый советами Балакирева и Римского-Корсакова, постепенно ставшими его друзьями.
Письмо Н. А. Римского-Корсакова ко дню рождения Глазунова: «Дорогое, дражайшее Маэстро, великолепное, превосходное Маэстро! Поздравляю Вас с днем Вашего рождения, поздравляю с этим днем Константина Ильича и Елену Павловну, а более всех поздравляю себя с тем, что в этот день, 29 июля, уродилось на свет великолепное, превосходное, а для меня дражайшее Маэстро. И что было бы, если бы не было этого Маэстро? Не было бы ни «Раймонды», ни симфоний и много другого не было бы; не было бы и тех вещей, которые еще предстоят впереди. Не было бы и того музыканта, который все знает, все понимает и все может, который для всех пример. Обнимаю Вас».
Александр Константинович Глазунов с большим терпением и вниманием относился к начинающим композиторам. Лишь однажды он не выдержал и сказал юнцу, засыпавшему композитора своими бездарными опусами: «Милостивый государь, у меня создалось такое впечатление, будто вам предложили выбор: сочинять музыку или идти на виселицу».
После первых успехов Глазунова какой-то восторженный студент попросил у него фотографию. Время было очень тревожное, и эта просьба вызвала переполох в семье. Мама специально наводила справки и взволнованно написала Балакиреву: «Ни за што ни про што попадешься… придут обыскивать, пожалуй, квартиру».
Однажды Глазунов пришел к Сергею Танееву и принес свое только что написанное произведение. Это была симфония. Танеев уговорил гостя исполнить-ее. При этом хозяин запер все двери и попросил Глазунова начинать.
Глазунов сыграл, после этого начались разговоры, обсуждение. Полчаса спустя Танеев говорит: «Ах, я запер все двери, а, может быть, кто-нибудь пришел…»
Он вышел и через некоторое время вернулся с Рахманиновым.
«Позвольте познакомить вас с моим учеником, — представил он Рахманинова, — это очень талантливый человек и тоже только что сочинил симфонию».
Рахманинов сел за рояль и сыграл симфонию Глазунова. Потрясенный Глазунов говорит: «Но ведь это моя симфония… Где вы с ней познакомились, ведь я ее никому не показывал?»
А Танеев говорит: «Он у меня сидел в спальне и с первого раза на слух все запомнил… Видал, какие у меня ученики!»
«Не ученики, а баловники!» — засмеялся Глазунов.
Как-то раз пристрастный к горячительным налиткам Глазунов дирижировал Первой симфонией молодого Сергея Рахманинова, будучи сильно навеселе (чего, впрочем, никто из публики не заметил). Симфония, однако, провалилась с треском, так как была слишком необычна и сложна для восприятия публикой.
Узнав, что молодой композитор чрезвычайно удручен провалом и даже готов потерять веру в свой талант, Глазунов сказал: «Ах ты, Боже мой, что за молодежь пошла хлипкая! Ну, скажите ему, что все дело во мне. Хуже нет, когда дирижер пьян и весел, а публика трезва и серьезна… Лучше бы, наоборот…»
Молодой человек, готовившийся к поступлению в Ленинградскую консерваторию, решил пойти на курсовой экзамен пианистов. Вышел пианист, начал играть что-то незнакомое вдруг молодой человек услышал рядом чей-то тихий, спокойный голос: «На четвертую страницу переходит». Он обернулся и замер. Рядом сидел сам Глазунов, задумавшийся, медленно покачивающийся в такт музыке.
Через некоторое время снова раздался его голос: «Вот уже на седьмую страницу перевалил». И опять: «К одиннадцатой подходит».
Юному музыканту очень хотелось сказать маститому соседу что-нибудь приятное. Он долго думал и наконец, решился: «Как вы хорошо знаете классическую музыку, Александр Константинович!». «И немудрено, — тихо ответил Глазунов, — это моя соната».
В 1928 году Глазунов уехал в Вену участвовать в работе жюри Международного конкурса имени Шуберта. Из-за болезни он не смог вернуться на родину и прожил 8 лет в Париже. Композитор любил Россию и остался верен ей. Он говорил: «Кто не хочет меня впускать дирижировать в ту или иную страну — пусть не впускает, а я был, есть и останусь русским».
Глазунов, выдающийся мастер симфонической музыки, совсем не коснулся области оперной. Но в отношении симфоничности своих балетов композитор являлся прямым предшественником И. Стравинского, блестящего мастера современной хореографической музыки.
Симфонические поэмы «Стенька Разин» и «Море».
Сюиту «В Средней Азии».
Симфонические картины «Кремль» и «Весна».
Музыку балета «Времена года».
Музыку балета «Барышня-служанка».
Музыку балета «Раймонда».
В нашем музыкальном приложении вы можете
послушать следующие произведения автора:
Сюита из балета «Раймонда»: Два антракта, Большой вальс, Вальс, Испанский танец (дирижер Ю. Ткаченко).
Симфоническая поэма «Стенька Разин» (дирижер Ю. Ткаченко).
МИХАИЛ МИХАЙЛОВИЧ
ИППОЛИТОВ-ИВАНОВ
(1859–1935)
Музыки без сердца я не понимаю.
Когда думаешь о советских композиторах старшего поколения, к которым принадлежал М. Ипполитов-Иванов, невольно поражаешься многогранности их творческой деятельности. И. Н. Мясковский, и Р. Глиэр, и М. Гнесин, и Ипполитов-Иванов активно проявили себя в различных областях в первые годы после Великой Октябрьской социалистической революции.
Михаил Михайлович Ипполитов-Иванов — выдающийся композитор, дирижер, музыкальный педагог и управленец. Он был одним из самых Известных и талантливых учеников Н. А. Римского-Корсакова. Именно ему принадлежит честь быть первым исполнителем ряда опер Римского-Корсакова, популяризатором его творчества. Да и сам композиторский язык Ипполитова-Иванова во многом развивал традиции, заложенные Римским-Корсаковым.
К сожалению, личность композитора, проявившего разносторонность своего дарования в симфонической, хоровой, оперной и камерной музыке, редко удостаивается внимания современных исследователей. В лучшем случае, они ограничиваются обзором творческого наследия, не найдя благодатной почвы, «нерва» проблемы в жизни автора. Действительно, в отличие от драматических судеб Мусоргского, Прокофьева или Шостаковича, жизнь Ипполитова-Иванова можно было бы назвать образцом стабильности и благополучия: родился — в пригороде столицы, в хорошей семье, учился — у лучших музыкальных педагогов, женился — на сокурснице по консерватории, карьера — шаг за шагом складывалась наилучшим образом… Человек, круг общения которого с самого детства составляли знаменитые музыкальные и театральные деятели своего времени, интеллигент без капли снобизма, успешный творческий и административный работник, одаренный благосклонностью властей при всех политических режимах.