— Вы знакомы с Брэддером? — ахнул Сэм.
— С рождения.
Удивительнейшее чувство нахлынуло на Сэма. Оно не поддавалось анализу, но воздействие его было абсолютно четким. Едва обнаружилось, что эта изумительная девушка знакома со стариной Брэддоком и, значит, они могут заложить фундамент чудесной дружбы, беседуя о старине Брэддоке, как редакция «Домашнего спутника» Пайка тотчас озарилась ослепительным солнечным светом. На потолке защебетали птицы, и в их песенки вплелась тихая музыка скрипок и арф.
— Вы правда знакомы с Брэддером?
— Мы вместе играли еще детьми.
— Редкий человек!
— Да, очень милый.
— Выдающийся типчик! — Да.
— Свой в доску!
— Да. Скажите, мистер Шоттер, — переменила тему Кей, устав от этого панегирика, — вы не помните ученика вашей школы по фамилии Бейтс?
Лицо Сэма посуровело. Время смягчило воспоминания об агонии, пережитой у дверей «Гневного сыра», но рана еще давала о себе знать.
— Да, помню.
— Уиллоуби Брэддок упомянул, что вы как-то раз отделали Бейтса тростью.
— Да.
— Трость была толстой?
— Да.
— И отделали вы его сильно?
— Насколько хватило мочи.
У Кей вырвался удовлетворенный вздох.
— А! — сказала она.
В процессе вышеизложенного разговора они оба дюйм за дюймом сокращали расстояние, разделявшее их вначале, так что оказались почти лицом друг к другу. И теперь, услышав эти дивные слова, Кей взглянула на Сэма с таким сердечным и уважительным дружелюбием, что он задрожал, как желе. А она, пока он еще дрожал, вдруг улыбнулась. И вот тут-то связное изложение дальнейших событий становится для историка затруднительным.
Вкратце дальше произошло следующее: Сэм ошалело протянул руки, неуклюже обнял Кей и поцеловал ее.
4
Разумеется, можно было бы поглядеть на случившееся сквозь пальцы — проигнорировать и перейти к дальнейшему. В поцелуях как таковых нет ничего изначально предосудительного. Ранние христиане только и делали, что целовали каждого встречного. Но историк слишком ясно представляет себе поднятые брови своих читателей, если он попробует занять подобную позицию. Он отдает себе отчет в необходимости как-то объяснить, как-то доказать, почему Сэма не следует подвергать немедленному и безоговорочному осуждению.
При подобных обстоятельствах нетрудно понять, насколько щекотливо положение историка. Совсем недавно он предлагал читателям содрогнуться от отвращения при виде того, как Клод Бейтс целовал эту девушку, и теперь во мгновение ока ему предстоит найти смягчающие моменты в поведении Сэма Шоттера, когда Сэм проделал то же самое.
Ну, он может сделать только то, что в его силах. Разберемся в фактах.
Во-первых, на письменном столе мистера Ренна, как и на всех редакторских столах в Тилбери-Хаусе, красовалась большая обрамленная табличка, гласившая: «Сделай это СЕЙЧАС!» Кто решится опровергнуть гипотезу, что она могла воздействовать на подсознание молодого человека?
Во-вторых, если вы четыре месяца носили в грудном кармане фотографию девушки, по нескольку раз на дню вглядывались в нее с бьющимся сердцем, очень трудно, познакомившись с этой девушкой во плоти, отнестись к ней как к совершенно незнакомому человеку.
А в-третьих, и тут мы переходим к самой сути, — эта улыбка!
Девушкам, таким же миловидным, как Кей Деррик, особенно если от природы лица у них скорее серьезного склада, следует быть крайне осторожными в том, как и когда улыбаться. В лице Кей, пока оно оставалось спокойным, было нечто наводившее на мысль, даже когда она размышляла над отделкой для шляпки, что перед вами чистая непорочная душа, скорбящая о несовершенствах жизни. А в результате, когда она улыбалась, впечатление бывало такое, будто солнце вырвалось из-за туч. Ее улыбка словно тотчас преображала мир, делала его лучше, прекраснее. Полицейские, когда в ответ на объяснение, как пройти туда-то и туда-то, она сверкала на них этой улыбкой, внезапно становились более веселыми, более счастливыми полицейскими и радостно напевали, управляя уличным движением. Нищие, получив ее в качестве приложения к небольшому подаянию, взбодрялись, как по волшебству, и начинали клянчить у прохожих с самозабвением, приносившим ощутимые плоды. И даже младенцы в колясках, увидев эту улыбку, утрачивали сходство с брюзгливым вареным яйцом и обретали почти человеческий вид.
И вот этой-то улыбкой она осияла Сэма. А Сэм, не следует забывать, ждал этого месяцы и месяцы.
Нам кажется, мы построили защиту Сэма Шоттера очень убедительно, и остается только пожалеть, что в кабинете мистера Ренна в этот момент не присутствовал добросердечный человек, который изложил бы Кей все эти доводы в его пользу. Ибо ни один из них ей без подсказки в голову не пришел. Она не видела никаких извинений поведению Сэма. Вырвавшись из его объятий, она отпрянула за письменный стол и теперь оттуда испепеляла его взглядом. Ее кулаки стиснулись, она тяжело дышала. И выглядела она как девушка, готовая отдать все положенные ей в год карманные деньги за экземпляр трактата Обри Джернингема «Существует ли ад?».
Исчез восхитительный дух товарищества, внушавший ей, пока Сэм повествовал о своей мальчишеской расправе с Клодом Бейтсом, что она видит перед собой родственную душу. Исчезла нежная благодарность, пробудившаяся в ней следом за его заверениями, что он не испортил это омерзительное чадо и не поберег своей трости. Теперь она чувствовала только, что ее первое впечатление от этого молодого человека было верным, что ее облапил и оскорбил гнуснейший пошляк, самая одежда которого должна была бы предупредить ее, какое презреннейшее, чернейшее сердце прячет твидовый пиджак. Покажется невероятным, что кто-то оказался способным подумать такое о ком-то другом, но факт остается фактом: в эту минуту Сэм в глазах Деррик стоял на лестнице недочеловеков даже ниже, чем Клод Уиннингтон-Бейтс.
Что до Сэма, он все еще был под воздействием эфирных паров.
После подобного происшествия его участникам крайне трудно найти что сказать друг другу. В кабинете все больше сгущалась наэлектризованная тишина, но тут необходимость в словах отпала из-за возвращения мистера Ренна.
Мистер Ренн не принадлежал к наблюдательным людям. Не был он восприимчив и к нюансам атмосферы. И не увидел ничего необычного в выражении лица своей племянницы, не заметил ничего странного в Сэме. То, что самый воздух в редакции «Домашнего спутника» Пайка содрогался от перенапряженных эмоций, совершенно ускользнуло от его внимания. Он дружески сообщил Сэму:
— Все в порядке, мистер Шоттер. Лорд Тилбери хотел бы, чтобы вы приступили к работе в «Домашнем спутнике» сегодня же.
Сэм обратил на него пустой взгляд внезапно разбуженного лунатика.
— Очень приятно, что вы будете в нашей редакции, — любезно добавил мистер Ренн. — У меня не хватало сотрудников. Кстати, лорд Тилбери просил меня немедленно отослать вас к нему. Он отправляется завтракать.
— Завтракать? — сказал Сэм.
— По его словам, вы завтракаете с ним.
— А, да, — тупо пробормотал Сэм. Он поплелся вон из кабинета, и мистер Ренн проводил его благожелательным взглядом.
— Дорогая моя, мы тоже пойдем перекусим, — сказал он, снимая альпаковый пиджак, который имел обыкновение носить в редакции. — Даже уж не помню, когда мы с тобой в последний раз ели вместе в городе. — Он протянул руку к крючку, на котором висел его второй пиджак. — Я рад, что этот молодой Шоттер пришел к нам в редакцию, — добавил он. — Мне кажется, он симпатичный малый.
— Он самая гнусная тварь, какую я только встречала в жизни, — сказала Кей.
Растерявшись, мистер Ренн уронил шляпу.
— А? Что ты имеешь в виду?
— То, что сказала. Он ужасен.
— Но, дорогая моя, ты же познакомилась с ним всего пять минут назад.