— Посмотри, как они смыкают спирали, — обратил мое внимание Ллойд на практически незаметное шевеление архангелов, плотно смыкающих круги. — Это обряд объединения силы — очень мощный и древний, доступный лишь архангелам. Таким образом, они создадут кристалл, который подпитает жизненные силы Ахорна.
Мне послышалось, или Ллойд сожалел о том, что происходит? Я уже хотела спросить, так ли это на самом деле, уж не насолил ли Ахорн чем-то Ллойду, что тот вовсе не рад скорому выздоровлению боевика, но спросила совсем другое.
— Откуда ты все это знаешь?
Ллойд удивленно посмотрела на меня и криво ухмыльнулся. Он, как обычно, начал разговор с короткого жеста — откинул платиновые пряди волос с лица и чуть наклонился, отчего его лицо приблизилось к моему. Мы сидели на полу, и едва соприкасались кончиками высоких прогулочных ботинок, но сейчас я отчетливо видела расширившиеся зрачки его глаз. В серых зрачках отражалось закатное солнце, но черный зрачок поглощал абсолютно все краски.
— Я много читаю, — ответил Ллойд приглушенным голосом. — С самого первого дня, как попал в Храм и принял правду о себе и о хранителях, понял, что должен наверстать упущенное. Иниты, престолы и архангелы рождены на Олимпе, а мы лишены их привилегий, мы — случайные гости Храма, которым суждено отправиться в миры, созданные богами. Снова и снова мы станем служить Олимпу, не имея возможности хоть раз там побывать и узнать из первоисточников о жизни высших. Я обязан узнать больше, чем остальные.
Надрыв в голосе Ллойда заставил меня удивленно распахнуть глаза и надолго замолчать, давая парню прийти в себя. Он сжал кулаки и выглядел при этом так, словно сжимает чью-то шею, а скрывшееся за вершинами Пограничных гор солнце добавило облику Ллойда еще большей мрачности.
— Почему ты так стремишься на Олимп? — спросила я, наконец, нарушая тягостную тишину.
— Каждый хранитель, попадая в Храм, проходит особый обряд инициации под присмотром наставника и ректора. Аврелиан посвящает нас в тайны хранителей, рассказывает об устройстве Поднебесной и показывает долину, горы и далекий Олимп. Мы видим лишь его вершины, спрятанные в золотых облаках, улавливаем отдаленное свечение дворцовых стен и куполов, драгоценных шпилей, взмывающих к самым небесам. Мы — всего лишь наблюдатели, которые отпили из божественного кубка нектар, чтобы получить возможность жить дальше, служить тем, кто никогда не покажется нам на глаза. Разве это справедливо? — спросил Ллойд, переводя на меня тяжелый взгляд, от которого делалось немного не по себе.
— Хранители призваны оберегать жизни людей… существ, созданных высшими, — поправилась я, — разве это не самое великое счастье?
— Счастье? — Ллойд как-то нелепо запрокинул голову назад, едва не ударяясь затылком о перила, и засмеялся, издавая пронзительные звуки, больше похожие на гортанные рыдания. — Я рожден демоном, Арина, счастье для меня в том, чтобы причинять боль другим существам.
— Что? — я ошарашено вытаращила глаза и машинально обхватила руками колени, подтягивая их к самому подбородку. — Но… разве ты помнишь, кем был в прошлой жизни? Разве хранителям не стирают память, чтобы они не мучились воспоминаниями?
— Стирают, — с усмешкой ответил Ллойд, снова дергая головой и откидывая платиновую челку с лица.
Теперь я видела, что его острые скулы и хищный взгляд стальных глаз гораздо больше напоминает облик падших ангелов, изображенных на холстах множества картин, развешанных в галереях Храма, нежели лица хранителей, вошедших в историю Поднебесной. Высокий, худой, но сильный, Ллойд сейчас наводил на меня ужас, и я не смела двинуться с места, слушая его историю. Историю рождения и смерти юного демона, который не желал становиться хранителем.
— Мой мир создатели Ирида и Дарко — высшие боги, наделенные тьмой и светом. Они предпочли даровать существам, населяющим их мир, темную магию, могущественную, необузданную и яростную. Только правители Межмирья способные на такое: создать существ, наделенных безграничными возможностями. — Хмыкнул Ллойд, глядя на свои подрагивающие от нервного напряжения пальцы. — Это и стало причиной того, что я не забыл о прошлой жизни. Я гораздо сильнее остальных хранителей и, — Ллойд посмотрел на меня с прищуром, — и гораздо опаснее. Я родился с искрой бога, и умер, чтобы стать хранителем, но разве я этого хотел?
Я медленно кивнула головой, словно показывая, что внимательно слушаю. Что-то мне подсказывало, что Ллойду необходимо выговориться, но я пока не понимала, почему он открывается именно мне, и это пугало. По-настоящему пугало, потому что во всех книгах про маньяков, прочитанных мною в прошлой жизни, именно такими исповедями и заканчивались жизни жертв.
— Если Злата и Аврелиан создали демонов, магов и эльфов, распределив силу между тремя расами, то Ирида и Дарко вложили всю мощь только в нас — демонов. Я помню свое прошлое, помню свой мир, и никакая сила светлых не способна уничтожить мои воспоминания, потому что я — другой. Своей божественной искрой я обязан падшим, и темнота во мне стократ сильнее, чем свет.
— Это ты сварил то зелье, которым пытались отравить Ахорна? Но зачем, Ллойд? — спрашивала я, уверенная в том, что именно Ллойд покушался на боевика.
Парень так пристально смотрел на меня в ответ, что я нервно дернулась и оглянулась. Если он захочет сбросить меня с балкона прямо сейчас, но никто не успеет помочь, а действия Ллойда, скорее всего, останутся безнаказанными. Это он пригласил меня прогуляться, выбрав ту часть Храма, в которую редко кто заходит. Уверена, на этом балконе лежит вековая пыль, потому что о его существовании давным-давно позабыли.
— Нет, я думал, что это ты, — ответил Ллойд, наконец, зловеще растягивая губы только с одной стороны, отчего ямочка на его левой щеке стала глубже. Это дикое несоответствие холодного взгляда серых глаз и обаятельной полуулыбки рождало морозные мурашки, пробегающие по спине. Если до сегодняшнего дня я стремилась к общению с Ллойдом, то отныне дала себе клятву, что больше не останусь с ним наедине никогда. Если вообще выживу.
— Не ты, — глухо ответила я, пряча глаза и не веря ни единому слову Ллойда.
Он встретился мне ночью на территории Поднебесной накануне несчастного случая, разве это не частичное доказательство его вины?
— Не думай, что я каждого привожу сюда, чтобы поделиться с ним своим прошлым, это не так, — сказал Ллойд, протягивая руку и нежно лаская ткань мантии. В том месте, где его пальцы особенно сильно надавливали на кожу, неприятно покалывало, но я натужно улыбалась и не дергалась, стараясь не злить хранителя. Кхм, бывшего демона.
— Как сильный демон в прошлом, я продолжаю чувствовать эмоции хранителей, более слабых существ, и с легкостью читаю их мысли, — откровенничал со мной Ллойд, завораживая низким голосом и пристальным взглядом, в котором разливалось холодное стальное пламя преисподней. — Одна ты закрыта, запечатана от моего внутреннего взора. И это притягивает, — закончил он жарким шепотом.
А в моей голове набатом звучало: «Ты — его жертва!»
— Ллойд, во мне нет ничего интересного! — тряхнула я головой, отгоняя неприятные мысли и неестественно смеясь. Его пальцы застыли на кромке мантии, еще миллиметр, и коснуться кожи. — Я замерзла, давай уйдем отсюда.
Говорят, что такими фразами жертва приближает свой конец, но опустившаяся на Поднебесье ночь совсем не добавляла мне сил, и крохи здравого смысла, что еще теплились в голове, растворились в массе панического хаоса, который нагонял на меня Ллойд.
— Арина, — Ллойд с легкостью и грацией хищника поднялся на ноги, — ты мне интересна.
Его признание звучало, как приговор, а не как романтическое объяснение перед лицом своей возлюбленной. Боюсь, что подобным тоном маньяки говорят своей жертве, что им осталось жить всего нечего.