Состояние его было серьезным. Можно было поместить парня в реактор, но надо было делать это сразу. Время было упущено и перевозить его в таком состоянии было опасно. Эсхил сделал все что мог, но этого оказалось мало. В ход пошла нетрадиционная медицина. Арон несколько раз пробовал применить свои силы, но, почему-то ничего не получилось. Следующей на очереди была Трин. Светлокожая эльфийка провела в обнимку с парнем целые сутки, исцеляя его теплом своего тела. Она осунулась и заметно похудела. Ее и без того светлая кожа стала иссини белой. Было в пору задуматься и о ее здоровье. Однако она смогла лишь облегчить страдания, сказав, что у парня сильная воля, которая сопротивляется любому вмешательству, и все решит только время…
Новый гость, к удивлению Арона, привлек к себе внимание Уны. Что-то было в этом парне до боли знакомое, но необъяснимое. Может быть Арон видел в нем отражение самого себя? Или все же нечто иное? Он слишком мало знал его, чтобы понять это.
Но его мудрая мать подошла серьезно к делу. Она буквально вцепилась в жизнь этого парня своими когтями, не позволяя душе покинуть израненное тело. Она с дисциплиной бывалого воина меняла повязки, выдавливала гной и промывала раны, если это было необходимо. Двое или трое суток она совсем от него не отходила. Уна была спокойна, светла и всем своим естеством излучала странную, ощутимую почти физически, решимость. Арона это поразило. Такой он ее еще не видел. Несколько раз к ней заглядывала эльфийка. Потеряв много сил, она не могла помочь радикально, но приносила парню хоть и временное, но облегчение.
Спустя неделю к нему вернулось сознание. Ночью парень перестал стонать и дыхание его стало ровным. Эсхил сказал, что кризис миновал, и теперь можно расслабиться. Но Уна уходить не желала. Пристроившись рядом с парнем, она положила руку на его живот, чтобы чувствовать, как бьется его сердце, и задремала. Очнулась она под утро, от того, что кто-то взял ее за руку. Северянин смотрел на нее светлым, пронзительным взглядом, прижимая к своей колючей щеке ее шероховатую прохладную ладонь. И это было приятно.
Уверенно встав на ноги, парень расправил сильные плечи и потянулся всем телом, громко хрустя костями. Но ребра причиняли боль и это было заметно. Уна хотела встать, но он остановил ее властным жестом. Странно, но она повиновалась. Ни говоря ни слова, северянин проворно сдернул с нее сандалии, подложил подушку под ее голову и накинул на босые ноги покрывало. Это было неожиданно, но весьма любезно с его стороны. Перечить она не стала.
Встав на ноги, Кеннет, так его звали, первым делом отправился в кузницу. Найти ее большого труда не составило. Он был прав, кузнеца тут не хватало. Хотя кузню и построили одной из первых, Арону до нее почти не было дела. Все его время занимали другие, более глобальные заботы. Он уже и забыл, когда вдыхал запах гари и слышал в последний раз звон металла.
Кеннет вел себя на удивление спокойно. Агрессия, таившаяся в нем в первую встречу как будто совсем пропала. Он целыми днями стоял у наковальни, обдаваемый жаром горна. Ни смотрел по сторонам, ни задавал вопросов. Просто осваивался и постепенно принимался за дело.
Вскоре новым кузнецом заинтересовался и Эсхил. Уж больно легко тот освоился с приборами и станками. Такого проворного специалиста в долине явно не хватало. Спустя месяц Кеннет приобрел среди жителей довольно хорошую репутацию, хоть был угрюм и крайне немногословен.
Не смотря на грозный вид, татуировки на лице и шрамы, дети его совершенно не боялись. Более того, он тайком от всех стал делать для них кое какие игрушки. Как Арон сам до этого не догадался!?
Сольвейг, с жадным интересом изучавшая каждого кто попадал в долину, быстро потеряла интерес к новому человеку. Видимо на это повлияло нетипичное поведение Уны. Хотя, его татуировки ее вдохновили. Она предложила и Арону сделать такие. Но тот наотрез отказался, предложив сделать их Кили.
А вот Уна, другое дело. Видимо она решила взять парня под свое крыло. Ведь не даром она за него так ожесточенно билась. Арона сначала это раздражало, но потом, подумав, он решил, что так даже лучше. Мать его хоть и вела себя странно, но уже почти не грустила. На лице ее все чаще гостила улыбка. И доспехи она теперь почти не носила. Угрюмый юноша ничуть не смущался такому вниманию. Напротив, он ловил каждое слово, что она проронила.
Так же странно происходило общение Кеннета с Эсхилом. Не вдаваясь в подробности, он принял как должное то, что сознание всех странных солдат было единым. Хотя по началу его это заметно веселило. Видя, как один солдат наблюдает за ним, он кидал какой ни будь увесистый предмет в другого солдата, находящегося на приличном расстоянии, и тот неизменно ловил его. Дети, к несчастью солдат, быстро этот трюк уловили.