— Как хорошо, что мы, в конце концов, встретились, — сказал Рооми.
— Как я сюда попал?
— Я вытащил тебя из пучины, если ты простишь мне мой стиль. Однако твое возвращение туда крайне нежелательно мальчик.
— Мальчик…
Ли хотел возмутиться, но в ту же секунду, стоящий в паре метрах Рооми переместился, и его лицо нависло над лицом Кахомы. Молниеносное движение руки, очки слетели. Ли в ужасе вытаращился на сшитые бельма. В небольших просветах между нитками и клочьями кожи, плескались черные тени.
— Слушай меня ты, кусок идиота, — прорычал Рооми. — Мы вложили в тебя столько сил не для того, чтобы ты сдох на середине пути!
— Но я думал…
— Ты так обдолбался, что утратил эту способность!
— Но Чан…
— Он слишком стар, чтобы что-то значить, идиот! Но опасен, а мы не хотим выступать раньше времени. Он еще может быть нам полезен.
— Так поэтому вы больше не приходили?
— Конечно болван! Чан установил за тобой такую слежку…. Да знаешь ли ты, что половина этой шантрапы, что ложится под тебя, или пьет за твой счет, состоит у него на службе?
— Нет…
— То-то и оно. Он хочет загнать тебя в психушку, или в могилу и тогда у него развяжутся руки!
— Вот сволочь!
Рооми надел очки и отошел от кровати. На ней, все еще блестела зеленоватая жижа, из желудка Ли.
— Конечно, сволочь, а ты что думал? Ты не представляешь, по каким правилам ведется эта игра, а он очень хорошо представляет…
— И что за правила?
— Если я расскажу, мне придется тебя убить. Как, рано или поздно, мы устраним Чана. Я думаю, скорее рано…
— А почему не сейчас? — Ли подскочил с кровати, но организм, в отличие от разума, не очистился и он упал обратно.
— Потому что сейчас он нам нужен. Но мы убьем его на премьере фильма, вместе с Толстыми Ткачами. А вернее, предоставим эту честь тебе.
— Мне? Это здорово! Клянусь Рооми, я не подведу!
— Конечно, не подведешь, у тебя просто не будет выбора. Если после премьеры он уйдет живым, на следующий день ты станешь мертвым.
— Вы убьете меня?
— Нет, Чан, или Толстые Ткачи.
— Я не понимаю…
— И это хорошо. Ты просто пронеси на премьеру оружие и убей его. Нас он будет опасаться, а тебя считает кретином, весьма заслужено кстати.
— Эй!
— Я говорю что вижу. Попробуй опровергнуть мое мнение. Попробуй выполнить то, ради чего твой отец оставил тебе корпорацию. Попробуй хоть что-то, а иначе умрешь. И умрешь не как мужчина, а как сопливое ничтожество в луже собственной мочи и блевотины!
Рооми, кивком головы, указал на зеленую лужу. Ли посмотрел и немного побледнел. Немного, потому что и до этого, лицо цветом соответствовало извести.
— Я не умру так, — прошептал Ли.
— Это хорошо, но это лишь слова. Мы увидимся на премьере, или не увидимся никогда.
За Рооми захлопнулась дверь, а Ли все еще смотрел на бывшее содержимое утробы. Кусочки суши, половинки таблеток и все зеленое от абсента. Нет, он не умрет в луже такого!
Японец
Посреди огромного зала, уставленного тысячами статуй, разыгрывался спектакль одного актера. Японец не мог говорить — губы окаменели; он плохо видел каменными глазами, но незнакомец в шелковом кимоно, хотя бы забрал его боль. Теперь он превратился в настоящую статую, слушающую пламенные речи, вот уже несколько часов подряд. Черный шелк мелькал в просветах статуй, незнакомец размахивал руками, то переходя на крик, то спускаясь до шепота. Он то подбегал, то исчезал и появлялся в другом конце зала. Его наряд уже несколько раз загорался от нестерпимой жары, но он небрежно тушил его, а на шелке не оставалось никаких следов.
— Ты не понимаешь! — кричал незнакомец. — И никто не понимает! Вот скажи мне, чем книга лучше жизни?
Японец не мог ответить, но мужчина, каким-то образом, умудрялся слышать мысли.
— Неправда! — воскликнул он. — Дело вовсе не в том, что кто-то, чем-то управляет — дело в действиях! Любая книга дарит, прежде всего, их. Их и перемены. Прислушайся, насколько сладкое это слово. Перемены…
Голос мужчины заползал в мозг сухим шорохом.
— Когда в человеческой жизни, происходит больше всего перемен? Где-то лет с восемнадцати и до двадцати пяти. Оторванный от родителей, потом учеба или работа…. И в это время он определяется. Или дает себе толчок, либо навсегда тормозит. Но, в любом случае, вспоминает эти годы, как самые интересные в жизни. Потому что, они полны перемен. И не важно, что перемены могут быть к худшему. Кто сказал, что хорошо лишь движение вперед? Быть может, вернувшись к состоянию пещерного человека, ты был бы счастлив! Вокруг куча мамонтов, рядом баба, пещера и детишки бегают, смеясь. Чем не рай? Для тебя может и нет, а для многих да, и пусть они сами об этом не знают. Но сейчас у вас нет возможности, даже попробовать! Потому что нет мамонтов, нет пещеры, куда можно просто поселиться. Теперь сила не дает преимущества! Нет, на дворе эпоха хитрецов, то есть, они так думают…. А я даю людям перемены. Пусть, иногда они приводят к смерти, но люди умирают счастливыми. В жизни у них были приключения, а не тупое сидение перед экраном, и они дохнут героями! И поэтому нас так привлекают книги — мы знаем, с нами так никогда не будет. Мы не перенесемся в параллельный мир, и не станем там волшебником. Мы не повстречаем на дороге красивую девушку, не блеснем перед ней остроумием, а если блеснем, она не ответит тем же. И мы не станем героям бандитских разборок, а если станем, выйдем оттуда трупами. Говоря мы, я имею в виду не себя, а людей, ты понимаешь? Отлично. А я дарую вам возможность, все это воплотить в жизнь. Вы и сами не замечаете, что с каждым десятилетием ваша жизнь полностью обновляется, как в моральном, так и в физическом плане. Мои Ткачи плетут для вас перемены, пусть вы и не хотите этого. Они делают не доброе дело и не злое, они просто делают!
Мужчина исчез и появился перед японцем.
— Ты хочешь, чтобы я привнес перемены в твою жизнь? Конечно, став статуей, ты мечтаешь об этом. А если я превращу тебя в кучу дерьма? Тебе все равно? Ну-ну, не стоит делать столь поспешные выводы. Но у меня к тебе есть предложение. Нет, я не смогу вернуть тебе тело. Это в любом случае бессмысленно. После того что с ним сделал Рооми, в нем не сможет жить человек. Но я могу отпустить тебя здесь. Кем ты станешь? Не знаю. В этом, самая интересная деталь. Может, ты вообще пропадешь. Что должен сделать? Понимаешь дружок, у тебя есть связь с твоим телом. Такое не разорвать даже Шайтану. И ты, с моей скромной помощью, сможешь ненадолго, часов на пять, отключить Рооми. Только на один раз, а после этого связь порвется. Да, и тогда ты получишь свободу. Нет, ты не вернешься в это время в свое тело, его займу я. Зачем? Чтобы все окончательно закрутить. Понимаешь то, что сейчас там происходит, как спираль. Ее можно скручивать очень долго, медленно стягивая в монолитный диск, а можно враз! И тогда она начнет раскручиваться, и мало не покажется никому. Пора, наконец, придать этой истории интереса. Какой истории? А какая тебе разница? Ты просто отключи Рооми, а потом ты изменишься и освободишься. В лучшем случае, станешь одним из потоков ветра. Будешь летать куда хочешь, и делать что хочешь. Почти как я. По рукам? Ну, вот и хорошо. Да нет, тебе главное просто захотеть, Рооми отключится, я прейду в его тело, а ты освободишься. Все просто. Ты захоти, а я помогу. Ну, начали!
Японец захотел, и статуя осыпалась белым песком. Японец сначала не понял, кем он стал, а в следующий миг обнаружил, что ему все равно. Теперь он мог лететь куда угодно, и уже в этом видел смысл бытия. А еще он согласился со всем, что говорил ему мужчина в шелковом кимоно. Перемены — это хорошо. И не важно, хорошие они, или плохие. Только став легким теплым дуновением, став частичкой ветра, он понял, насколько это правильно. Он подхватил, непонятно откуда взявшиеся лепестки вишни, и понес их куда-то в дальние дали. Туда где цветет жасмин, туда где нет боли и радости, туда где все…