— Я за, — сказал Кольт.
— Я за, — окончил Вольт.
— Четверо против трех. Пишем дальше.
— Хорошо, что у там?…
— Ситуация определенно завязывается вокруг фильма.
— "Сыны Одина" или нашего?
— Кстати, как там с нашим?
— Могу пустить в прокат в любое время. Жду, когда Чан закончит свой.
— А может не надо ждать?
— Выпустить сейчас?
— Нет, попозже.
— Ну, так, а я чем занимаюсь?
— Я не о том. Ведь, так или иначе, все сложится к премьере фильма.
— Пока все к этому идет.
— Кто пойдет на премьеру?
— Я, конечно, там буду, — сказал Вольт. — Мне надо раскритиковать фильм по горячим следам.
— Я тоже пойду, — сказал Фарит. — Мне надо следить за костюмами, к тому же на такие мероприятия собираются множество звезд.
— Ну и я там тоже буду, — мрачновато сказал Гнолт. — Все же я живу в Нью-Йорке, грех не сходить, когда кинотеатр под носом.
— А что, премьеру проведут в Йорке?
— Конечно. Это же очевидно. Туда поехал Демьян и нам надо его там задержать. Далее, следует провести в Америке, а не в Гонконге — там, у Чана больше сил. А в Голливуд просто никто не приедет, остается только Нью-Йорк.
— Ладно, сделаем в Йорке. Но мы отвлеклись. Что случилось, пока мы чистились?
— О, все прекрасно. Для начала, эмиссар убил четырех кротов.
— А что здесь прекрасного?! Мы опять потеряли третью силу, а заканчивать вы не хотите!
— Можно ввести промежуточный комический персонаж. Так многие делают.
— Мы не многие, мы — единственные. Нет, никакого комизма!
— И никаких эльфов!
— Правильно, ни того, ни второго! Мы пишем серьезную книгу, а не…
— Давайте по делу!
— Хорошо. Демьян полетел в Нью-Йорк…
— Стойте! Я придумал!
— Давай.
— До премьеры еще пара месяцев и, какого хрена он будет там делать так долго? Мы можем замедлить ему сам путь, но это будет скучно. К тому же то, что я предлагаю, завернет сюжет в совсем уж другую сторону.
— Колись уже!
— Если уж он у нас герой, то пусть борется не только с эмиссаром. Ведь есть и еще один противничек.
— Кроты?
— Ага. Чего они лезут? Надо показать им у кого член до колена! Пусть он их уничтожит, а потом займется Демьяном. А то у нас герой пока какой-то квелый.
— Он не похож на полноценного героя, тут ты прав. Но если он испытает еще один моральный шок…
— Я знаю, как это сделать!
— Знаешь — пиши.
Денис
Денис лежал на кровати и смотрел телевизор. Диктор говорил что-то на украинском, но Денис не особенно вслушивался. Глаза смотрели на экран, в каждом лице виделось отражение Маши и Ани. В руках он держал полупустую бутылку водки — способ забыться. Как ни странно, с отъездом Демьяна, Дениса захлестнула апатия. Если до этого, обстоятельства вели его к цели, теперь, его словно выбросили из потока того сумасшествия, в которое он угодил. Ему не хотелось ехать в Нью-Йорк и искать Демьяна, не хотелось оставаться в Киеве, он жаждал только одного — чтобы все стало как раньше. Он плакал несколько раз на день, его нервы полностью расшатались. Так чувствовали себя Адам и Ева, когда бог отвернулся от них. Ненужными и бессмысленными. Денис не знал, что им управляли Семь Толстых Ткачей, но где-то на уровне подсознания чувствовал это. Пускай его жизнь сломалась, две любимых женщины умерли, но он испытал на себе чужую волю. Ему казалось, что само провидение давало ему ключи к новому. Сначала к мести, потом к новой жизни. А теперь, когда он не воспользовался ни одним из подвернувшихся случаев, а новых не предвиделось…
Наверное, если бы сейчас, прямо перед ним, из воздуха появился сам черт, на Дениса это не произвело бы такого впечатления. По телевизору показывали репортаж о готовящемся во Владивостоке тихоокеанском саммите. Репортер говорил по-украински, но контекст Денис воспринимал. И он увидел такое знакомое лицо.
— Я считаю, что это здорово, — говорила Аня. — Нашему городу это пойдет только на пользу. Может дороги починят.
Далее, показали лицо какого-то мужчины, а в конце выяснилось, что среди жителей Владивостока проводили опрос. Но причина опроса, Дениса не волновала. Она жива! Этого не может быть!
Следующие новости Денис смотрел очень внимательно, и даже приготовился снять на камеру телефона. Он молился, чтобы репортаж повторили. Его молитвы услышали.
— Я считаю, что это здорово. — Это не просто здорово, это невероятно! — Нашему городу это пойдет только на пользу. Может дороги починят.
Денис чуть не упал со стула. Пересмотрел запись на телефоне. Этот голос, эти слова, это лицо…. Но как? Может сестра близнец? Денис почувствовал то, что казалось, уже потерял. Ситуация продолжила развиваться. Он получил новый ключ. И неспроста. Это, определенно очередная подсказка, или еще что-то…
Настроение не то чтобы выправилось, но в голове появилась некоторая легкость. Это точно Аня — он узнал даже маленькую родинку на шее. Он сделал глоток из бутылки. Владивосток. Неподалеку от Китая и Японии. А те слепые — азиаты. И еще тату. Аня во Владивостоке. Он неподалеку от Китая и Японии. Они азиаты. Слепые начали слежку за ним еще до того, как Аня сказала, что пишет роман о Демьяне. Владивосток неподалеку от Кореи. Они познакомились, когда она принесла бутылку французского вина. Столица Франции — Париж. Он не мог захмелеть от одной бутылки. Как же оно называлось? Ашаноль, точно. А что, если она специально. Пришла, опоила, потом раздвинула ноги. Владивосток неподалеку от Гонконга. В лифте, сука, соблазнила, а он попался. Владивосток и тихоокеанский саммит. Стал ходить к ней, а она предложила заняться любовью в его квартире. Слепые — азиаты. За ним следили, потом опоили, соблазнили, приковали, влюбили нае…ли. Убили жену только ради того, чтобы Демьян приехал в Москву. Потом проехали за ним до Киева, но облажались и он убил их. Все сошлось. Подстава. С самого начала и до конца. Слепые козлы играли с ним. Использовали, чтобы выманить из берлоги Демьяна.
Денис сделал еще один глоток и поднялся. Он оделся и пошел сдавать номер. Спустя три часа, он садился на самолет до Ростова-на-Дону. Оттуда он двинется во Владивосток.
Кольт
— Знаешь Джимми, мне кажется эти узкоглазые вконец обнаглели, — сказал Кольт мужчине, как будто сошедшему со страниц комиксов.
— Ты прав святейшество, — кивнул Джимми. — Надо преподать им урок.
— Надо Джимми. Очень надо. Показать, что от нас нельзя спрятаться за океаном. Они забыли, каково это, когда тебя бьют окованным сапогом прямо по морде. Забыли как красиво вылетают зубы изо рта.
— Да сэр.
— Я хочу начать войну Джимми. Настоящую кровавую бойню, и ты мне в этом поможешь.
— Ты знаешь мои расценки.
— А ты знаешь размер моего кошелька. И знаешь, что я не терплю плохо сделанной работы.
— А когда такое было?
— Если бы такое случилось Джимми, ты сейчас не сидел бы передо мной, а мирно смотрел на крышку собственного гроба. Это задание Джимми, очень важно для меня, ты понимаешь?
— Да.
— Тогда слушай меня очень внимательно Джимми. Мы с тобой и еще кое с кем, объявим войну в бутылке.
— Это как?
— Просто Джимми. Война в бутылке — это когда много крови смертей и насилия. Но все это остается внутри бутылки. Это не выходит наружу Джимми.
— Тайная операция?
— Как раз нет Джимми. Операция самая явная. Но только для ограниченного круга лиц. Те, кто должны узнают, остальные останутся в неведении.
— Детали?
— Якудза. Они слишком оборзели. Забыли, что мы сделали с ними в недавнем прошлом. Они считают себя художниками смерти. Мы покажем им, что такое абстракционизм смерти.
— А что такое абстракционизм смерти?
— Абстракционизм смерти? Это просто Джимми. Ты когда-нибудь видел абстрактные картины?
— Только по ящику.
— А тебе не кажется, что эта мазня напоминает лужи крови?
— Понятно святейшество. Действовать будем жестко.
— Да Джимми. По принципу миксера. Я надеюсь, не надо объяснять тебе, как это, по принципу миксера?
— Когда много брызг.
— Правильно Джимми. Брызг будет очень много. Но скажи мне еще кое-что Джимми…