Сегодня, оглядываясь назад, я задумываюсь о том, в каком контексте на протяжении этих семи лет я слышал слово «Польша», и прихожу к выводу, что это всегда была искаженная картина, как бы отражение в кривом зеркале.
Перед выездом за границу в Центре мне разъяснили, на что ориентируется «Свободная Европа» в своей деятельности и какие политические концепции она намерена пропагандировать. Уже в ходе моего первого разговора с Новаком, состоявшегося в начале 1969 года, я убедился, что точка зрения Центра, основанная на хорошем знании методов и целей деятельности мюнхенского филиала CIA, целиком соответствовала действительности. Главные враги смягчения международной напряженности поняли, что открытое наступление на социализм и его завоевания уже не дает результатов. Потерпев серьезные поражения, доктринеры психологической войны занялись поиском новых, более гибких способов воздействия на взгляды и настроения общества в социалистических странах. Они делали ставку на современный ревизионизм как на движение, изнутри подрывающее основы социалистической идеологии, политики и экономики и постоянно прикрывающееся различными псевдонаучными теориями. Одной из разновидностей ревизионизма был и эволюционизм, который проповедовал Мерошевский из парижской «Культуры», хотя настоящие авторы этой теории жили по другую сторону Атлантики.
Новак делал все, чтобы ставка на ревизионизм не была в «Свободной Европе» только пустым словом. Уже на программной конференции в Фельдафинге он много говорил на эту тему и возвращался к ней многократно на заседаниях польской секции. Он старался ознакомить своих подчиненных с основными положениями ревизионизма и добиться использования их в передачах. Следовало, выдавая себя за сторонников социалистической системы, подсказывать, что и как в этой системе можно «исправить», «улучшить» и «изменить» якобы в интересах всего общества. Вскоре, однако, Новак убедился в том, что новые идеи, распространяемые им в соответствии с указаниями американцев, не находят отклика у сотрудников, радиостанции. Такие люди, как Стыпулковская или Тростянко, пожилые, с солидным стажем примитивной антикоммунистической деятельности, не так-то легко соглашались принять новую линию. Ее понимание требовало от них определенных умственных усилий, отхода от избитых штампов, а это было выше их возможностей. Новак пытался обойти их сопротивление и создать новый коллектив, состоящий из молодых сотрудников польской секции. Этот коллектив должен был заняться подготовкой программы, предназначенной для молодежи, в первую очередь студенческой. В то время Новак уже знал о «Мемориале» Куроня и Модзелевского, но не говорил о нем публично и запретил комментировать его в передачах (вероятно, потому, что сам не понимал его содержания).
Я убедился в этом в июне 1965 года. Новак вызвал меня к себе в кабинет и сказал:
— Пан Анджей, я дам вам текст, который недавно получил из Польши. Никому об этом не говорите. Я хотел бы, чтобы вы ознакомились с ним. Через недельку поговорим на эту тему.
Я еще не знал, в чем дело, но заметил фамилию Модзелевского. Новак между тем пояснил:
— Авторы текста — два молодых ученых из Варшавского университета…
— Модзелевского я знаю по университету, — заметил я.
— Вот и отлично, — обрадовался Новак. — Напишите мне, пожалуйста, страничку-две о том, что вы о нем знаете.
Когда я пришел к нему через десять дней, чтобы обсудить текст «Мемориала», Новак сразу же высказал свое мнение.
— Эти авторы — какие-то сумасшедшие фанатики и доктринеры, — сказал он. — Думают и пишут сумбурно. Некоторые места я совершенно не понимаю. Может быть, вы, воспитанный на этом жаргоне, сумеете перевести мне на человеческий язык такую, например, формулировку… — И он начал приводить выдержки из «Мемориала».
Я согласился с Новаком, что текст страдает многословием и путаной фразеологией, но — что меня поразило — он не понимал и тех мест, где авторы «Мемориала» пользовались оборотами, заимствованными у классиков марксистской политэкономии. Может быть, он проверяет меня? Мне было трудно поверить, что он, бывший ассистент кафедры экономики и истории известного в Европе Познанского университета, претендующий на то, чтобы называться энциклопедически образованным человеком, не знаком с элементарными понятиями из области собственной специальности. Нет, это не была проверка моих знаний. Новак, считавшийся на радиостанции одним из главных идеологов антикоммунизма, случайно показал, что не имеет представления об основах марксизма.