- Ты случаем не из последних? – ехидно спросила девица.
- Софья! – осек отец свою любимую дчерь.
- Что, батюшка?
- Не докучай гостю!
- Простите…, - Софья смиренно потупила взор, но Тимофей почувствовал наигранность в ее реакции на слова отца. Она все делала вроде бы в рамках приличия, но отчего-то Тимофею казалось, что она смеется над устоями и нравами семьи.
- Я редко бываю в Москве и на праздники тоже. А если такое случается, то хожу на потехи, что устраиваются у стен кремля, - улыбнулся гость, сделав вид, что он не обратил внимание на слова Василия Ивановича.
- А с друзьями вы встречаетесь?
- У меня, к моему разочарованию, нет друзей или их очень мало, - пожал плечами Тимофей, причем он сказал правду.
- Как же так?! – воскликнула Софья, удивленная этаким признанием. Она искренне не могла понять, как человек может быть одиноким. У нее завсегда были подружки, коих она не считала, а от женихов и вовсе отбоя не было, с ними-то уже разбирался отец и брат. Друзья были и у брата. Хотя их дружба зиждилась больше на преклонении перед положением отца.
- Знаете ли, служба моя не прибавляет мне друзей. Я много езжу, ну и по долгу службы должен не иметь близких сношений, поскольку это чревато пагубными последствиями.
- Да… тяжело тебе живется… - Софья впервые казалась искренней.
- Привык…
- Ну а супруга твоя, чем занимается?
- Прошу прощения, но у меня нет супруги…
- Как?! Ты такой видный человек, и в таком возрасте уже пора обзавестись семьей!
- Пора, - вздохнул Тимофей, - да вот не встретил я свою единственную.
- Ну, не беда! Встретишь! – дочь воеводы рассмеялась, словно то, что ее мучало вдруг исчезло.
- Ну, милейший Тимофей Андреевич, - сказал воевода, пытаясь встать из-за стола, - театру у нас в Туле пока нет, а вот шахматы, шашки и зернь у меня имеются! Знакомы ли с этими забавами?
- Да, в Москве во многих домах уже знают толк в таких играх. Играл и знаю правила.
- Не желаешь ли тогда сразиться?
- Свет мой ясный, - возмутилась Ольга, - полно тебе! Гость наш поди еще не накормлен! А ты тащишь его переставлять свои фигурки!
- Ох, матушка! Я совсем не голоден! И места в моем чреве уже не найти! Благодарствую за столь обильное угощение! – возразил хозяйке Романцев.
- Тогда что ж? Не желаешь ли противоборствовать? – спросил Морозов.
- Отчего не сразиться?! Изволь. Я завсегда рад раскинуть умом.
- Пойдем, батенька ко мне в горницу. Там нам будет удобно и мешать никто не посмеет! – выдохнул воевода, встав, наконец, из-за стола.
- Батюшка, разреши пойти с вами! – взмолилась Софья, как всегда шутливо сложив ладошки, словно она молилась. – Я буду тихонечко вести себя и не помешаю вашей забаве!
Воевода посмотрел вопросительно на своего гостя, будто испрашивая у того разрешения, но вслух он сказал совсем обратное.
- Софья! Негоже девице молодой присутствовать при беседах мужей! Не соответствует это учению о домострое!
- Уважаемый Василий Иванович, не будем следовать догмам церковным, - поспешил ответить Романцев. – Мне кажется не во всем умным людям следует прислушиваться к тем ученьям, что предназначены для простого люда, необразованного и иногда дикого.
- Спасибочки! Спасибочки, милый Тимофей Андреевич! Вы не пожалеете! – Софья от радости захлопала в ладоши, а потом кинулась на шею к отцу. - Я всегда так люблю смотреть, как папенькины гости играют в шахматы! Он меня научил этой чудесной игре, и мы иногда с ним сражаемся! А ты силен в стратегии игры?
- К моему стыду, не очень. Видите ли, не часто приходилось расставлять эти фигурки.
- Петр, сын мой, ты с нами? – спросил Василий Иванович сына, оглянувшись перед тем, как выйти из столовой.
- Нет, батюшка! У меня есть небольшое дело!
- Ну, ну… будь осторожней, сынок…
- Не беспокойся! – отозвался Петр, продолжая в задумчивости и полном молчании ковыряться вилкой в своей тарелке.
- Идемте, батюшка Тимофей Андреевич! Пойдем и ты девица!
Но они не успели покинуть столовую, как в комнате появилась все та же девка Наташка. Она подбежала к воеводе и тихонько, чтоб не беспокоить, как ей казалось, гостя доложила, что в сенях воеводу дожидается сотник Абросимов из стрелецкой избы.
- Чего ему надобно? – поморщился воевода, который не любил, когда отдых прерывали срочные дела. – Ладно. Пущай идет в «престольную», щас и мы подойдем. Не возражаешь Тимофей Андреевич?
- Нет! Разумею, что визит стольника как раз связан с моим делом…
- Ну, такть идем.
Они прошли по коридорам в рабочую горницу дома где их уже дожидался стрелецкий сотник Леонтий Абросимов, что временно выполнял обязанности головы стрелецкого приказа вместо умершего намедни сына боярского Афанасия Лемешева. Сотник ходил по горнице взад и вперед и с первого взгляда на него каждый мог понять, что случилось нечто зело страшное.
- Ну, что там у тебя? – строго спросил стрелецкого главу воевода. Романцев впервые услышал железные нотки в голосе этого любящего свою семью мужа.
- Батюшка! Дело, не терпящее отлагательства! – с поклоном заговорил Леонтий. – Израда, мой господин!
Воевода наморщился, ему неприятно было слышать от своих холопов дурные вести. А все так хорошо начиналось, - подумал Морозов, вспомнив застолье и приятную беседу.
- Давай все по порядку! – приказал Василий Иванович.
- Израдцы подожгли склады федоровские…
- Что?! – вскричал взбешенный воевода. – А где были твои дозорные?! Я же отдавал наказ усилить охрану и увеличить дозоры!
- Батюшка, все сделали, как ты велел! Но как так случилось не могу знать!
- Изловили татей?
- Сугон снарядили…
- Посылай хоть весь приказ, но татей изловить живыми! На дыбу и пытать, кто за ними стоит!
- Будь по-твоему, боярин! Ужо стрельцы прочесывают город и окрест. Изловим ворога.
- Василий Иванович! – вставил Тимофей, слушавший их разговор.
- Да, батюшка? – почти ласково отозвался воевода.
- Распорядись дать мне с десяток стрельцов для особого задания. Есть у меня некоторые уразумения. Пущай одни ловят поджигателей и пособников, а я займусь своим тайным делом.
Воевода кликнул сенную девку Наташку и приказал ей найти приказчика, когда тот появился в горнице, он заставил его писать указ в стрелецкую избу по которому десятка стрельцов передавалась в полное подчинение особому обыщику Романцеву Тимофею сыну Андреву. Подписав онную бумагу, воевода посмотрел на Романцева.
- И что ж, мил государь, ты тут же отправишься из моего дома?
- Если позволишь, любезный Василий Иванович, государево дело не позволяет мешкать.
- Ну, что ж, все понимаю… служба не терпит отлагательства…
Тимофей поклонился воеводе и отправился в отведенную ему горницу, где стал переодеваться в походный кафтан и вооружаться. Он заправил за пояс свои пистолеты, прицепил саблю и был готов в тот же миг отправляться служить государю.
Воевода тем временем отдавал необходимые распоряжения. Во-первых, он усилил охрану своего дома, для чего вызвал подкрепление из своих дворовых людей и десятка городовых казаков. Во-вторых, он отдал приказ седлать одного из лучших своих скакунов для гостя – особого обыщика из Москвы. В-третьих, издал еще несколько приказов, которые отписал в разные столы и головам: осадному, засечному, острожному, стрелецкому, казачьему, пушкарскому, объезжим, житничьим и ямским. Затем, он дождался Романцева и проводил его до конюшни, где того ждал прекрасный жеребец и сотник Леонтий Абросимов. Когда они в сопровождении пятерых конных стрельцов покинули воеводский дом, Василий Иванович поднялся в спальню к супруге. Там сидела Софья и они живо обсуждали достоинства московского гостя.