Я решила все примеры и уставилась на Настю. Настя продолжала старательно выводить цифры своим идеальным почерком, ногти, покрытые светло-розовым лаком, так и сверкали в свете солнца. Мне хотелось рассказать ей, почему я опоздала. Потому что за завтраком меня настигло сообщение от моей лучшей подруги, Лизы, которая улетела в Америку. Она не писала уже два дня, а ведь она улетела на форум по киберспорту или что-то типа того. Но я промолчала. До звонка Настю лучше не трогать.
– Кстати, Алина, а что это значит? – вдруг шепотом спросила Настя.
– Что именно? – удивилась я.
– Вот это, – и она ручкой указала на мой кулак, которым я тихонько постукивала по парте. – Ты стучишь семь раз, потом прерываешься, потом снова стучишь семь раз. Это какое-то значение из азбуки Морзе?
Я перестала стучать по парте. В самом деле. А я и не заметила.
– Ты не первый раз так делаешь, – Настя вернулась к примеру. – Я заметила это вчера. Как будто ты нервничаешь.
А я не нервничала вовсе – я даже не замечала, что так делаю.
Настя неторопливо написала домашнее задание в дневник, и прозвучал звонок. Все с шумом и грохотом повалили в коридор, а я осталась рядом с Настей и быстро перерассказала ей то, что написала мне утром Лиза. Рюкзак уже висел у меня на плече, когда как Настя только укладывала вещи в свою сумку.
– Так здорово! – восхитилась Настя. – Лиза большая молодец, что попала на этот форум! А она рассказывала что-нибудь забавное? Она ведь всегда говорит что-то забавное.
Я вспомнила пару случаев, достала телефон и показала фотки.
– Вот здорово! – Настя улыбнулась. – Надо будет это нарисовать! Обязательно!
Настя – художник. Она популярна благодаря серии комиксов о нашей школе: об одноклассниках, учителях, мероприятиях. Она подмечает какие-то незначительные, но родные мелочи, зарисовывает ситуации и заливает комиксы в соцсети. Все в восторге – даже учителя. Ей хором пророчат великое будущее, а она скромно улыбается: мало кто знает, что «школьные зарисовки» нужны ей лишь для того, чтобы набить руку.
Мы доделали наш проект в перемену, болтая о том, о сем, но в основном – о Лизе. Хотя я общалась с Лизой больше, чем с Настей, втроем мы неплохо ладили и всегда узнавали друг у друга, как дела. Лиза не такая правильная, как Настя, но такая же классная – и с ней можно весело провести время, набрав в магазине вкусняшек и загрузив плэйстейшн.
Школьный день перетек в свободу, и я предвкушала прогулку с друзьями в парк, на новый головокружительный аттракцион. Все в один голос твердили, что там нереально страшно, что я испытаю все эмоции разом и больше ни разу туда не захочу. Но я не боялась аттракционов: чего их бояться, они ведь проверенные. Это тебе не скалолазом карабкаться в необорудованную гору, как мы с папой этим летом, пока мама стояла внизу и помирала за нас со страху.
Я вышла из кабинета и услышала какой-то шум. В холле происходила разборка. Я совсем не удивилась, увидев в центре внимания рыжие кудряшки нашей боевой мадам Рыжковой. Она стояла, гордо подняв голову, под ручку со своим приятелем-качком из одиннадцатого «Б» и уничтожала взглядом какую-то девочку. Я протолкалась через толпу и узнала ее – это была Маша Ножова из параллельного класса. Спокойная и тихая девочка, очень хорошая, насколько я могу судить по рассказам Насти – они раньше учились в одном классе, и Настя считала ее своей лучшей подругой. Машина сумка валялась у ног Рыжковой, и та еще и попинывала ее, держась за своего качка, как за фонарный столб.
– Вот так, – Рыжкова с наслаждением опустила башмак на сумку и хорошенько ее потоптала. – Больше не будешь глазеть на моего парня, крыса.
И я разозлилась. В первую очередь, конечно, на наглую Рыжкову, а во вторую – на Машу. Почему она позволяет втаптывать в грязь себя и свою сумку? Почему ничего не скажет? Почему смирно стоит, сложив ручки, и смотрит в пол, будто провинившиеся создание? И эти все – чего стоят, смотрят? Настолько боятся эту парочку?
– Эй! – я протолкалась вперед и встала рядом с Машей. – Ты что творишь?
– Воспитываю, – отозвалась Рыжкова и пнула сумку. – Погляди, а?
Друг-качок (не знаю, как его зовут) стоял с ней рядом, словно верный пес, и взирал на происходящее с равнодушием ленивца. Они подходили друг другу: оба высокие, крепкие и прекрасно дополняющие друг друга. Она – вспыльчивая и наглая, он – равнодушный и послушный, готовый прописать в табло любому, на кого она укажет и крикнет «фас!»
Да, именно так – ей нужны были послушные, те, кто без раздумий сделают так, как она захочет. Уверена, в душе она считала себя опытным кукловодом.