– Ловко! – обрадовался разбойник. – Но если мы станем побирушками, куда девать весь наш скарб? С собой мы его тащить не сможем!
– На этот счет есть у меня один план! Вещи мы свяжем в узел, а ночью, когда все уснут, перетащим его к реке и опустим в воду, где поглубже. Понятно, надо только хорошенько запомнить место. Как только найдем тайник, вернемся обратно и заберем наши богатства!
Разбойник, расчувствовавшись, крепко обнял женщину, с его уст хлынул поток слов одобрения и восхищения. Он, не переставая, восклицал: «Какая ты у меня умница! Какая красавица! Как ты меня любишь!»
– Не представляю, какие добрые дела я сделал в прежней жизни, чтобы нынче иметь подле себя такую, как ты, моя славная женушка! – вскричал он. – Ты у меня настоящее богатство! Как видно, я впрямь сотворил немало хороших дел!
Тесно прижавшись друг к другу, они направились к ложу. Разбойник мечтал о завтрашнем дне, когда кончатся месячные недуги жены и он, собрав все свои мужские силы, окажет достойные радости женщине, которая со временем станет его супругой – женой богача! В эту ночь разбойник к другим женщинам не пошел.
На третий день молодому главарю вновь пришлось следовать за отрядом старшего вожака. В пути ему встретились двое нищих: по всей видимости, муж с женою. Разбойник, не долго думая, отнял у них рубище и отдал его Гэн.
– Как видно, само небо поднесло нам этот дар! – промолвил он, и поинтересовался: – как твои течи, прекратились или нет?
– Да, да, они закончились! – успокоила его женщина. Лицо разбойника расплылось в довольной улыбке.
Он радостно потирал руки, предвкушая ночные удовольствия. После полудня жена вдруг со стоном рухнула на ложе и огласила воздух криками боли, испуганный мужчина спросил, что с ней случилось.
– Сама не ведаю! – ответствовала Гэн. – Но в нижней части живота вдруг появилась опухоль величиной с добрую чашку. Видно, вошла в меня какая-то зараза, меня бросает то в жар, то в холод. Мочи нет терпеть мученья!
– А где та опухоль, в каком месте? – встревожился мужчина.
Гэн тонким пальчиком своим ткнула в самый низ живота.
– Вот здесь, пониже пояса!
– Так ведь там врата моего счастия! – Разбойник сильно огорчился. – Надо же, вот ведь где вскочила эта мерзость! – Чтобы удостовериться самому, он задрал кверху шелковую юбку и раздвинул прореху у нижних штанов. В том самом месте, которое обычно зовется «вратами жизни», он увидел такую картину.
Мужчина впал в отчаяние. Тяжело вздыхая, он погладил больное место жены и, не медля ни минуты, бросился к лекарю за лекарством. Однако от снадобий опухоль еще больше раздалась в размерах. Разбойнику, было невдомек, что все это было хитроумной задумкой его женщины. Она понимала, что нынешней ночью разбойник спуску ей не даст, потому заранее вынув из-за пояса горсть сычуаньских бобов, растерла один из них и образовавшейся маслянистой жидкостью натерла кожу вокруг женского места.
Надо вам знать, что сычуаньский боб – растение необыкновенное, поистине свирепое. Стоит его соком натереть кожу человека, как она сразу же вздувается и даже начинает пузыриться. Это свойство сычуаньских бобов Гэн обнаружила еще дома, а потому взяла их с собой. Ночью, когда они возлегли на ложе, разбойник, обняв ее, сказал:
– Я промучился две ночи, нынче хотел получить удовольствие. И что же? На тебе, снова осечка!.. Сегодня терпеть муки мне просто невмоготу. Видно придется уподобиться дворцовому евнуху. У него одна утеха: подобраться к чему-то поближе и потереться!
С этими словами разбойник тесно прижался к женщине.
– Ой, больно! – завопила Гэн. – Туда нельзя! – Рукою, в которой она держала платок, женщина крепко сжала мужское орудие. Тряпицу она заранее смочила все тем же бобовым соком. Мужское орудие от соприкосновения с влажной тряпкой мгновенно раздулось и сильно покраснело.
– Ну и чудеса! – вскричал разбойник. – Что случилось с моими причиндалами? Они то горят, то леденеют! Видно, я от тебя заразился. – Он поспешно вскочил с постели и зажег светильник. Со вниманием он принялся рассматривать инструмент: он и впрямь невероятно распух и стал походить на выточенный из кристалла пест. С таким предметом жена его ни за что бы к себе не подпустила, если бы он отважился к ней приблизиться на самую малость.