Выбрать главу

Плоть уперлась в губы, и уже одного этого было достаточно, чтобы я задрожала от совершенно новых чувств. Один медленный, плавный толчок, и невероятное возбуждение сменяется странной болью. Я называю её странной именно потому, что помимо той боли в первоначальном своём виде, я чувствовала горячие, пламенные волны, распространяющиеся по животу и выбивающие из горла громкие выдохи, непроизвольно перерастающие в стоны. Я чувствовала, как дрожат мышцы Некриса, понимала, что он еле сдерживается, чтобы не сорваться и двигаться медленно, давая мне привыкнуть, но, как бы сильно он этого не желал, движения его становились все быстрее. Все сильнее прогибался под нами матрас и всё сильнее становилось то возбуждение, что еще с минуту назад казалось невероятным. То, что я испытывала, трудно передать словами, это совершенно новые, совершенно иные эмоции, которые овладевают телом настолько, что контролировать мысли и действия становится очень трудно, если не невозможно. Выражение о том, что одна из личностей человека проявляется во время страсти, оказалось правдивым.

Некрис остановился, когда его тяжелое дыхание коснулось моих волос, я крепко обняла его за спину и перевернулась с ним набок, чтобы выпустить крылья, которые больше не было сил держать. Был ли это его первый раз, почувствовал ли он то же, что и я, не знаю. Но тонкая ветка, украшенная завитыми листьями и мелкими камнями, ныне обвивала запястье, слегка светясь даже в кромешной тьме.

Глава 13

Наше путешествие не показалось мне длинным. Быть может, потому, что длительные переправы сквозь пустынные земли, отделенные друг от друга глубоким океаном, избавили меня от предвзятого понятия «долго», а, возможно, и потому, что наша поездка в действительности оказалась быстротечной. Утопающая в зелени древняя столица находилась аккурат рядом с портом, и даже дня не ушло на то, чтобы собрать корабль, нагрузив его всем, чего желали тело и душа. В последний раз я заходила на борт год тому назад, и, ступая на деревянную палубу вновь, я чувствовала удивительную эйфорию, которую вызвали всего лишь высокие мачты, да изумрудные паруса. Изумрудными они были не по эстетической прихоти владельца, а из-за особой ткани, что могла как «привлекать» к себе ветер, ускоряя корабль, так и отталкивать воздушные потоки, замедляя ход. Я никогда не вдавалась в тонкости работы на корабле, но путешествиями по морской глади я наслаждалась всегда с особой радостью, будучи той, в чьих жилах текла русалочья кровь.

Я и подумать не могла, что в вечер нашего отплытия в порту соберется огромная толпа, пришедшая проводить свою Госпожу. Признаюсь честно, в эту роль я ещё не вошла, и оттого впала в оцепенение, совершенно не зная, что же мне делать. Нимфы, зверолюди, оборотни и иные расы махали мне рукой, желая удачи и наставляя беречь себя, а я, подобно вырезанному на носу корабля коню, лишь неподвижно стояла посреди палубы, пока вокруг меня носились матросы. Алио легко подтолкнул меня в спину, и я, как марионетка на нитях, начала махать толпе рукой.

Впереди, у самого трапа я увидела Некриса. Да, и трудно было не заметить высокого нимфа в черных одеяниях, что был окружен группой воинов, вооруженных с ног до головы. Безусловно, разглядеть его лица я не могла, но мне показалось, что он был чем-то обеспокоен, и это что-то заставляло его хмуриться и сжимать позади спины руки. Рядом с ним переминался с лапы на лапу Крогис, что выглядел не менее напряженным, и складывалась вполне логическая мысль, что нас отправляют не иначе, как на боевые действия. Я постаралась широко улыбнуться, чтобы успокоить не то себя, не то провожающих, и помог мне в этом Алио, что стоял рядом, размахивая сферой, помогавшей связываться друг с другом на большом расстоянии. Некрис очень настойчиво просил связываться с ним каждый день, и я, краснея, дала обет выполнять этот ритуал, как положено.

Новенький вечный браслет, окружавший запястье, смущал не только меня, но и Верлиона, что, увидев брачную метку на моей руке, сорвался на нимфе так, словно бы тот совратил меня насильно. Некрис же был на удивление терпелив, объяснив после подобное одним излишне многозначным словом — ревность. Учитывая, что в подобной ревности смысла не было, я сочла необходимым приписать эту злобу на простую вспыльчивость, дав себе памятку о том, что и Лион все-таки мой муж, пускай и притворный. Впрочем, все они — мои мужья по договору, и вот, какими отношениями начинает развиваться эта игра в семейную жизнь. И, если мысли Некриса никогда не были мне понятны, то Верлион, несмотря на холерический характер, всегда был ко мне внимателен и нежен, что без эгоизма можно списать не на простое уважение, а на симпатию.

В воздух выстрелила пушка, трап был поднят, и расправившиеся паруса наполнились ветром, погнавшим корабль к полоске горизонта. Так и не махнувший мне на прощание рукой Некрис все же остался стоять на пирсе, и долго ли смотрел он вслед, я не знаю, ведь едва миновало полчаса, как я могла разглядеть лишь очертания города. Мы отправились в путь, наслаждаясь свежим бризом и подкармливая дельфинов, что были благоприятным знаком для каждого мореплавателя. Орис свалился в спячку, пытаясь таким образом избежать последствий морской болезни, а Алио, превратившись в женщину, совращал молодых матросов и коков. Мы же с Верлионом сидели рядом с носом корабля, где я чувствовала себя на удивление свободно. Да, компания моего второго мужа никогда не была мне в тягость, и это откровение меня сколь интересовало, столь сбивало с толку. Неужели даже фиктивный брак является причиной появления чувств?

— Лион, я всё хотела спросить об этой точке между твоими бровями, — довольно невежливо я ткнула пальцем в красную отметину. Мужчина свел глаза к тому же месту, словно вовсе позабыл о подобном.

— Это напоминание о полученной силе, обещание всегда стремиться к вершине и становиться сильнее, — спокойно ответил Лион, — подобную отметку носят те же мастера, у которых я обучался.

— Наверное, ты много тренировался…

— Да, тренировки были суровыми. С пяти утра до одиннадцати вечера я только и делал, что закалял своё тело и свой дух. К концу дня совсем не чувствовал ног. Да и некоторые упражнения казались мне бестолковыми. Но всё в конечном счете мне пригодилось. Многие называют меня вспыльчивым, но эти люди не встречали моих мастеров. Эти учителя готовы были раскалывать ладонью огромные валуны при малейшей оплошности учеников, и благо, что жертвой их злобы были камни, а не наши головы…

— И правда, сурово, — рассмеялась я, представляя в своём воображении очень крепкого старичка, что носится по двору и раздает всем пинки, — полагаю, твое аристократическое происхождение тебе не помогло.

— О, оно лишь всё усугубило…

— Знаешь, я так и не поняла, к какой ты относишься расе. И небольшие клыки, и глаза синие, и волосы такие красивые, рыжие и волнистые, — совершенно искренне призналась я, а Верлион тут же покраснел, словно бы я начала с ним открыто флиртовать. Но этого можно не бояться. Моим флиртом можно отгонять мужчин, любовь и счастье.

— Я видел нашу родословную, и моя матушка является огненной нимфой, потому способностями и цветом волос я пошел в неё. Но мой отец, её третий муж, не нимф. Кажется, в нем течет кровь демона и оборотня-волка.

Ну, что ж. Это многое объясняет. Как внешность, так и характер.

— А ты не можешь обращаться?

— В отличие от отца, нет. Но из-за крови демонов моя способность к стихии огня сильнее, чем у других.

— Ого, да ты творение селекции!

— Если это комплимент, то спасибо, — усмехнулся Верлион, отворачиваясь к блестящему морю, и позволяя крикам птиц заполнить возникшую между нами тишину. — А ведь если подумать, то я так и не поблагодарил тебя…

— За что?

— За то, что согласилась взять меня в мужья.

— Это было выгодно нам обоим, разве нет?

Верлион ничего мне не ответил и лишь странно усмехнулся, зачесывая рукой назад свои густые волосы. Я почувствовала себя поразительно неловко, словно единственная на всей этой палубе не видела истины, но, когда мою руку взяла мужская ладонь, я не испытала ни доли смущения. Какая же горячая у него кожа, будто прямо сейчас в нем бушует настоящее живое пламя…