— С учетом того, что соседей у нас полтора землекопа — действительно, не так много.
— Ну, Анна Германовна своеобразная особа, с ней вряд ли дружить захочется. Хорошо хоть, что живет на этаж выше.
— А она к тебе по поводу воя не приходила? — спросил Василий, перекатывая на языке тающий кусочек булочки и млея от наслаждения. Влада чуть зарумянилась.
— Нет, только ты пришел.
На несколько минут на кухне только стучали вилки и поднимаемые время от времени кружки. Влада поспешила продолжить разговор.
— Ты свободен сегодня? Я хотела попросить тебя показать мне место, где пропала та девочка.
— Кусты что ли? — двинул бровью Василий. — Без проблем. Кофе допьем — и вперед.
— Очень вкусный, кстати, — Влада покачала напиток в пузатой кружке, омывая стенки. — Удивительно, как ты это сделал? У меня он никогда не получался с такой крепкой пеной.
Василий улыбнулся. В чем в чем, а в кофе он знал толк.
Понадобилось некоторое время, прежде чем они оба спустились в лифте вниз и вышли из подъезда. Василия не покидало ощущение бесконечного тепла, ютящегося где-то в ямочке меж ключиц, и он всё чаще ловил себя на том, что смотрит на Владу с особой нежностью и трепетом. Она будто не замечала его взгляда. Василий благодарил за это какие-то абстрактные высшие силы, в которые не верил, но чувствовал, что рядом с ним — огонь и яркое солнце, спрятанное в тело хрупкой рыжеволосой красавицы. «Дубовый лист и мед», — думал он, глядя на темные ресницы, которые то и дело подрагивали от солнца.
Всё казалось таким обычным: прогулка, ветерок, мимолетные разговоры не пойми о чем, смысл которых тут же терялся, стоило сменить тему, но Василий с каждой минутой понимал, что готов поверить во всё что угодно, если в это будет верить Влада. Он уверялся всё больше и больше в том, что нашел ту самую девушку, но сама Влада хранила молчание, не отвечая или ловко уходя от вопросов о её прошлом. Как бы он ни пытался, под конец их дороги он знал только то, что она учится на филологическом факультете городского университета, а её родители умерли, когда она была совсем крохой. Зато он узнал, что Влада — большая поклонница исторических романов. Они болтали о творчестве Дюма, обсуждали Акунина, делились впечатлениями о Гюго.
— «Отверженные» — моя любимая книга, — мимоходом заметила она. — Жан Вальжан стал моим кумиром, знаешь ли.
— Так впечатлил? — с энтузиазмом подхватил Василий. — Я тоже его люблю. Но одного не понимаю и понимаю одновременно: почему нельзя было выдать того заключенного за себя и жить спокойно?
— Он не мог иначе, — пожала плечами Влада. — Всё, что делал Жан Вальжан — помогал людям. Он верил в то, что если будет добр даже к моральным уродам и ублюдкам, то они смогут убедиться, что в мире есть что-то, на что можно надеяться, что их постигнет то же, что и его. А если кто-то будет осужден на муки по его вине — что он за благодетель? В конце концов, он тот, кто он есть, хоть какое имя ему дай.
— Но он мог бы спасти множество других людей! — возразил Василий. — Рабочие на фабрике, о которых он говорил, например.
— Один грех не искупить огромным количеством хороших дел, — она покачала головой. — Я считаю, что он поступил правильно.
Василий не нашел, что возразить.
Чем ближе они подходили к кустам, тем больше хмурилась Влада. Она раздвинула рукой ветки, глазами исследуя землю, а потом резко присела на корточки и потянула за торчащую из земли нитку.
— Что-то нашла? — поинтересовался Василий. Влада продемонстрировала ему почти истлевшую в труху шапку, на которой когда-то висело три помпона на цветных нитках.
— Катя точно была здесь, — мрачно произнесла она, оглядывая простирающуюся вдаль гладь озера. — Думаю, где-то в Цыганском озере её и похоронили, если так можно выразиться.
— Тогда в магазине я видел призрака? — Василий смотрел на шевелящиеся кусты и камыши. — Она хотела показать мне, где стоит её искать, ты это хочешь мне сказать?
— Именно, — серьезно кивнула Влада, упаковывая шапку в полиэтиленовый пакетик. — Не смейся, но у меня работа такая.
— Искать истлевшие шапки?
— Искать пропавших людей, — поджала губки девушка. — Я понимаю, что ты не веришь в «мистическую ерунду», — она пальцами изобразила кавычки», — но есть люди, которые верят. И они видят в мире гораздо больше. И я говорю не про шарлатанов с их чакрами и аурами, а про настоящих мистиков.