— Как тебя зовут?!
«Лада», — шептали колосья, касаясь друг друга. «Лада», — пел ветер. «Лада», — тренькал лепестками василек, а Василий имя запомнил крепко, и побежал домой, спросить у отца и бабушки, живет ли в деревне какая-нибудь девушка, красивая, веснушчатая, с рыжими волосами и глазами, как мёд…
Но в деревне такая девушка не жила. Никто, даже самый старый деда Петя, не слышал о рыжей красавице Ладе. Только тетя Вера, престарелая супруга деды Пети, какой-то несвязный бред про богиню лепетала, мол, лето же, её пора, Лада — венки плетут, подруг берегинь задаривают…
Василий это накрепко запомнил, сохранил в памяти. И воскрешал этот день каждый раз, как дни становились темней, а ночи — мучительнее.
Проснулся полностью отдохнувшим. Ноги и спина не болели, несмотря на сидячую позу для сна, а за окном пели птицы, кричали люди, звенели колеса и тарахтели машины. Василий взглянул на часы — семь ноль пять, — пошевелил мышью ноутбука. Думал, закончить статью наконец, смотрит — а она уже вся переведена. Он проверил всё досконально, на несколько раз, пробежался глазами — весь текст переведен тщательно, безошибочно, в его стиле. Оставалось только пожать плечами, заархивировать файл и отправить в редакцию по почте — и будут денежки, и будет новый кофе и, может, даже чай.
Кое-как дождавшись открытия магазина, Василий оделся, взял в руки борсетку и вышел на площадку, сунул ключ в замок, автоматически повернул до трех щелчков. Замок был новенький, недавно купленный, блестел в тусклом свете лампочки, реагировавшей на движение. Его пришлось сменить, потому что мать опять добралась до слесарей, сняла копию и начала хозяйничать в его квартире. Да не одна, а с дочерью давней подруги, которую присмотрела ему в невесты. Василий нахмурился, вспоминая скандал, разыгравшийся накануне, и поморщился. Настроение мигом испортилось, от мимолетного объятия мягкого сна не осталось и следа, а шаги стали тяжелыми и раздраженными — шлепали по плитке злобно, совсем не бережно, неаккуратно. Повеяло ветерком из открытого окошка — Василий попытался натянуть короткие рукава клетчатой рубашки до локтей, но только раздразнил озноб. Щелкнул кнопкой лифта, глядя на сменяющиеся цифры из палочек: шесть, пять, четыре…
В замке соседней квартиры что-то заскрипело, тяжелая дверь отворилась и со скрипом поехала назад. Василий оглянулся мельком: соседка вышла, в замке, как он минуту назад, ковыряется, да и продолжил в сумбурных мыслях летать. А потом — удар колокола в голове — оглянулся ещё раз, почувствовав, как сердце ритм сбросило, переиначило. «Рыжая, — стукнуло, — маленькая, длинноволосая, стройная… Подойди! Подойди ближе, прошу, какого цвета у тебя глаза?!»
Девушка будто не спешила к нему поворачиваться, намеренно его мучила, пытала. Василий сглотнул вязкую слюну, ворот рубашки от волнения начал горло сдавливать. «Я ведь тебя искал, тебя одну, что же ты?..»
Двери лифта растворились, и Василий машинально сделал шаг вперед, рассчитывая, что соседка зайдет следом. Но стоило ему повернуться, чтобы уж точно увидеть её лицо, как девушки и след простыл — только щелкают по лестнице маленькие каблучки. От обиды закололо в глазах, от досады закусил губу, стараясь сдержать просившийся на волю вопль. Рука скользнула к панели — первый этаж — и лифт понесся вниз. «Ничего, — подумал, — лифт быстрее, я её у входа встречу». Василий считал секунды, щелкая пальцами и хрустя ими, и, стоило дверцам раскрыться, рванул наружу, словно не соседку встретил, а птицу синюю, счастье несущую. И ловил её, руки о тернии царапая, болезненно, рьяно. Дышать сил не было, казалось, пока не пропадет наваждение, не вздохнуть, не жить, а существовать только. Девушка оказалась проворнее — уже выходила из подъезда, поправляя убранные в толстую косу волосы. На спине её — рюкзак в цветочном узоре — васильки, ромашки…
— Постойте! — вскрикнул Василий и рот себе рукой зажал — так жалок был его голос, на всхлип ребенка похожий. Девушка не услышала, а может, вид такой сделала, свернула и дальше пошла, торопясь, видимо, на учебу или работу. Василий стоял на крыльце подъезда, не в силах даже шагу сделать, и чувствовал — упустил, потерял. «Может, встретимся ещё? — робко пискнула надежда. — Рядом ведь живете, можно зайти попросить соли или кофе…»
— Не успел, — с досадой воскликнул Василий, махнув в воздухе рукой. А потом вдруг вскинул голову, озаренный. — Так это ж из той квартиры! Из воющей!
Он умолк, поняв, что начал вслух говорить, оглянулся, проверяя, не видел ли кто бурной радости, а про себя подумал:
«Вот и повод зайти в седьмую квартиру. Главное — не забыть, не забыть!»