Статью не заказали, письма не прислали тоже. Василий раздосадованно закрыл вкладку, шумно вздыхая. А он только-только настроился на рабочий лад! Решив зазря его не тратить, Василий открыл сайт с зарубежными фанфиками — работа, за которую он брался в последний раз, обновилась несколькими главами. Воинственно хрустнув пальцами, Василий окунулся в перевод целиком и полностью, позволяя работе захватить себя. Время протекло незаметно, и к помощи электронного словаря он прибегал всего пару раз, в особо многозначных словах. Полиглотом быть довольно тяжело — иногда он вспоминал перевод слова не на русском, а на испанском или французском, и переводил уже его, но это бывало достаточно редко. Кофе исчез быстро, оставив приятное ощущение свежести во рту, а глава подходила к завершению. Василий полюбовался проделанной работой, отредактировал некоторые места и сохранил файл, аккуратно потягиваясь. На улице лил дождь, и щелканье клавиш сплеталось с ним в такую изумительную мелодию, что останавливаться не хотелось совершенно. Василий даже не устал, хотя глаза уже чесались, намекая о сухости и раздражении. Он откинулся в кресле, блаженно их закрывая, и подумал, как же всё-таки здорово, что он знает иностранные языки. Пусть и изучал их в инвалидной коляске, а всё равно было приятно. Сколько возможностей для него сейчас! А главное, как прутся, наверное, от его переводов фанаты — Василий выставлял свою работу на какой-то молодежный сайт, и был обласкан всеми, кем только было можно. Он по-доброму усмехался, читая восторженные вопли, задумчиво кивал, когда отзывы приходили действительно по делу, но никогда не относился к этому как к чему-то серьезному. Слава ему была не нужна, она просто прилагалась к его трудолюбию приятным бонусом. И, говоря предельно честно, Василий был совершенно не против. Он даже как-то втянулся в это. Не проверял сайт по сто раз в день, конечно, ожидая отзыва или оценки, но ему было приятно, когда каждое посещение приносило кусочек тепла.
Загрузив работу на сайт и опубликовав её, Василий закрыл ноутбук и осторожно встал. Ноги слегка побаливали, а голова совсем капельку кружилась, поэтому он постоял некоторое время, переводя дух, а затем подошел к дивану, взял с полки книгу, брошенную им давным-давно из-за завалов, и уселся поудобнее. Включил лампу — разогнать темноту — и углубился в чтение. Дела нужно доводить до конца, даже если тебе они не нравятся, — вот каков был его девиз. За это его и любили в сети, да и в школе, пока он не перешел на домашнее обучение. Любое домашнее задание он доводил до совершенства, если чего-то не понимал — разбирался на таком уровне, чтобы даже самые тонкие аспекты раскладывались на простейшие составляющие, и потом объяснял всё одноклассникам максимально понятным для них языком. Заикание не было препятствием — произносить речи он мог великолепно, без единой запинки, и каждый раз находился кто-нибудь, кто спрашивал у него домашнюю работу, списывал, а потом горячо благодарил за помощь. Потом контакты с одноклассниками оборвались — он не хотел никого видеть, страшно ругался и кричал, если кто-нибудь из сверстников заходил в его палату. Василий помнил горячие слёзы, заливавшие его щёки, когда медсестры выпроваживали посетителей, помнил, как швырнул один раз костылем в открывшуюся было дверь. Он не хотел, чтобы кто-то видел его таким: беспомощным, калекой, обузой.
Он боялся быть таким. Мешком с костями, у которого работает только верхняя половина тела. Висящий тяжелым камнем, привязанный к креслу, зависимый от чужой помощи. Он хорошо запомнил слова, которые выла мать, когда он только пришел в себя: «Какая ж девушка за калеку замуж-то пойдет? Кто внуков мне родит-то?»
Она всегда была такой. Василий вечно был ей должен: сначала этот долг отдавался уважением и помощью, ведь «я тебя родила, выкормила», потом — послушанием, а теперь — внуками. Он искреннее не понимал, зачем его матери внуки, почему она печется об этом чуть ли не с его десятилетия, постоянно знакомя с дочерьми подруг, пролистывая анкеты на сайтах знакомств и показывая ему понравившиеся. От этого Василий чуть ли не зверел, стараясь как можно тактичнее указать матери на тот факт, что он не собирается жениться, пока сам не полюбит.
— Так ты и не полюбишь, если искать не будешь! — всплескивала руками мать и начинала причитать. Это бесило больше всего, и, если разговор был телефонным, Василий клал трубку — не задумывался. В таких случаях в его душе полыхала неразрешенная подростковая обида, злость. Он не раз хотел наорать в трубку, высказать всё, что думал о её словах, поведении и поступках. Но молчал. Молча проглатывал всё, что говорила мать, пропускал мимо ушей и сворачивал разговор. К счастью, она боялась техники, поэтому не написывала ему в мессенджерах и соц-сетях, зато строчила СМС-ски, чем раздражала сына.