Вот и сейчас телефон пиликнул, оповещая об очередном сообщении. Василий взглянул на мобильник поверх книги, подняв одну бровь, и, закатив глаза, щелкнул кнопкой блокировки. На экране высветилось «Мать +1 сообщение», и Василий, даже не читая, отложил телефон в сторону. Ну её. Ещё одна СМС-ска уже начала нервировать, а спустя ещё минуту игнора их посыпалась целая гора. Мобильник тренькал не переставая, и Василий шумно вздохнул, пытаясь держать себя в руках. Он снова взял гаджет в руки, разблокировал его и мазнул пальцем по экрану.
«Я сегодня такую девочку симпатичную видела, прям такая милая», — гласило сообщение. Василий закатил глаза. Как обычно. Вообще ничего нового. Он пролистал сообщения до конца — их набралось аж десять штук — и отметил последнее как прочитанное. «Васенька, проверь, чтобы окна были закрыты, гроза началась».
— Ну у тебя и пинг высокий, матушка, — хмыкнул Василий и заблокировал телефон. Потом снова щелкнул кнопкой — забыл посмотреть время. Без пятнадцати двенадцать. Он взглянул на книгу — читать оставалось ещё прилично, а глаза уже слипались. «Завтра», — подумал Василий, вкладывая закладку и ставя книгу на полку. Его вдруг охватила такая тягучая дрёма, что захотелось вот прям сейчас лечь, обнять подушку, и спать, долго, до самого обеда, хоть так, в одежде…
Василий вздохнул и пошел в ванну, умываться. По дороге ему снова стало холодно.
«Да ну, ночью же холодно никогда не было…»
От этой мысли в животе закрутился комок. Василий почувствовал, как у него взмокли ладони, а груди будто коснулось что-то ледяное, бестелесное, как воздух.
В ванне он надолго не задержался, юркнул в комнату мышью и забрался под плед, укутавшись и смежив веки, из которых вся сонливость и дрёма пропали. Василий ворочался, пытаясь устроиться поудобнее, но ему на грудь будто что-то давило, словно на ней сидел кто-то, медленно душа его холодными липкими лапами. Он метался, сбросить пытаясь то ли тварь, то ли это мерзкое ощущение, но простынь только в поту измокла, стала липкой и противной на ощупь. Василий задыхался во сне, хватался руками за горло, до побеления костяшек сжимал валик дивана, бредил. Странное состояние, что-то среднее между сном и бодрствованием, похожее на лихорадочный бред, создавало кашу в голове, ломоту в теле. Василий открывал глаза и видел разноцветные пятна, закрывал — и пятна оставались, менялся только фон — теперь они танцевали на коже век. А потом он явственно услышал грохот.
Василий сел на постели слишком резко, чтобы не поплатиться за это болью. Он охнул, сжал голову руками, но ощущение никуда не делось. Пальцы словно перевязали нитками; кончики ныли, а ногти словно превратились в кипяток. Василий выпутался из мокрых простыней, которые скатал в веревку — хоть сейчас бери и выжимай! — и опустил ступни на пол. Стало немного лучше.
На кухне хлопнула дверца мусорного шкафа. Василий точно знал этот звук, сам каждый день дверцей гремел — всё руки не доходили заглушки поставить специальные. А потом — шлеп-шлеп — босые ноги по плитке, звяк — чашка или тарелка с полки, и снова грохот, стук и тихий, неразборчивый шепот.
Василий замер всем своим существом. Дышать — боялся. Он знал, что должен встать и выйти на кухню, включить свет и разобраться, почему это у него тут кто-то хозяйничает, но при мысли о том, что надо выйти из комнаты, он цепенел. Василий понимал, что это ребячество, детское поведение и вообще недостойно взрослого мужчины, но ничего сделать не мог. Только лечь на постель и, несмотря на взмокшие волосы и руки, укрыться пледом с головой, уговаривая себя, что это всё просто сон, просто дурной сон и ничего больше…
Что-то оглушительно разбилось, а Василий, зажав плечи руками, только съежился сильнее. Страх окутал липкой паутиной, запустил кошачьи коготки в ямочку меж ключиц и надавил больно, царапнул резко. Кое-как удалось задремать, хотя сон в глазах даже не шагал. Василий чутко дёргался на каждый шорох, едва слышимый шепот, дрожа от суеверного ужаса, которому до этого ни разу не поддавался. Он во сне вспоминал, как, будучи малышом, представлял, что к нему в комнату вошли грабители, но из-за толстого одеяла его на кровати не видно. Чтобы выжить, нужно было лежать тихо-тихо, не дыша, не шевелясь, а когда грабители уйдут в другую комнату или отвернутся — осторожно перевернуться на другой бок и спрятаться. И сейчас эта игра была потрясающе реалистичной: он словно чувствовал, как по нему кто-то скользит взглядом, садится на грудь и давит своим весом, грозя сломать ребра и впиться осколками в ни в чем не повинные легкие.