Утро, такое долгожданное, вместе с лучами солнца застало Василия сидящим возле кровати, запутанного в простыне и пледе. Он мял превратившуюся в блин подушку и нервно кусал губы. С каждым новым солнечным лучиком он ощущал себя лучше — страх отпускал будто, грозил строго пальчиком, обещая вернуться, и нырял в ночной сумрак. Собравшись с духом и протерев красные от недосыпа глаза, Василий встал, стряхнул с себя прилипшие к телу тряпки, и, чуть пошатываясь, пошел к двери. «Ты уже не ребенок, — твердил он себе. — Давно не ребенок! Стыдно должно быть, Юровин! Как малолетка какая-то ночью трясся, аж противно! Это наверняка просто ветер был… наверное».
В том, что ветер может хлопать шкафчиками, брать с полок чашки и ходить босиком Василий как-то сомневался. Но он был твердо уверен: всему есть чёткое объяснение.
Именно поэтому он заставил свои руки не трястись, а спокойно взяться за ручку, повернуть её и открыть дверь. Выйти в коридор, а потом — зайти на кухню.
Вариант с ветром отметался — окно было закрыто. Равно как и с грабителем. Но Василий подумал об этом на несколько секунд позже. Первое, что он увидел, — торчащий из разбитой плитки прямо посреди кухни гвоздь. Тонкий, с широкой шляпкой, железный гвоздь.
Брови у Юровина поползли вверх. Если грохот шкафчиков ещё можно было объяснить вентиляцией, то появившийся из ниоткуда гвоздь никак в эту теорию не вписывался. Василий даже вытащить его из плитки не сразу смог: сначала обошел, глядя как на создание диковинное, потом присел на корточки, пальцем по шляпке постучал. Ничего не произошло. Он пожал плечами, не совсем понимая, что происходит, с трудом вынул гвоздь и положил его на столешницу. Осмотрел плитку. Достал рулетку, измерил, записал в блокнот. Сварил кофе, сел. Выпил. Собрался и пошел в магазин стройматериалов. Будничными действиями старался успокоиться, но получалось не очень — всё вспоминался проклятый гвоздь. Он как раз закрывал дверь, когда под ботинками что-то захрустело. Василий медленно наклонил голову, опуская взгляд.
Соль.
Рассыпанная на пороге соль.
«Хулиганы что ли?», — подумал он, носком чуть поправляя линию, и сделал заметку, что, как придет домой — обязательно уберет. Он начал рыться в карманах в поисках ключа и случайно взглянул вверх.
Над дверью висела подкова.
— Что за чёрт? — спросил Василий, глядя на неё с недоумением. Сначала гвоздь, потом соль, теперь подкова! Кто решил над ним так пошутить? Это ни капельки не смешно! «Ладно, потом отдеру, сейчас надо пойти и купить плитку, развеяться».
«Откуда на моей кухне мог взяться железный гвоздь? — думал Василий, пока ехал в маршрутном такси. — С потолка упал? Так ведь в потолке нет гвоздей, и не воткнулся бы он в плитку. Значит, его кто-то воткнул. А кто? Я? Я сидел в комнате и спал. Пытался спать. Может, я начал лунатить? Маловероятно, тогда бы я этого всего не помнил. Выходит, кто-то всё-таки побывал в моей квартире. Как? Окно закрыто. Дверь? Я не слышал, чтобы она открывалась. Может, не захлопнулась? А открыли как? Или она даже не закрылась?» Он не мог вспомнить, закрыл или не закрыл дверь, но этот вариант показался наиболее логичным. Успокоенный, Василий доехал до нужной остановки и зашел в магазин, критически осматривая плитку и специальные растворы.
Он, наверное, минут двадцать проторчал в магазине, выбирая и оценивая, пока к нему сбоку не подошла девушка, отчего он не сразу её заметил.
— Здравствуйте, — сказала она. — Скажите, пожалуйста, вы не видели эту девочку?
Василий опустил глаза на протягиваемую листовку и замер. С фотографии на него смотрела та самая девочка, в шапочке и плаще, только на этих фото она была в другой одежде. Он медленно кивнул, разглядывая фотографию.
— Да, я её в-вчера видел, в Европейском. А что?
Девушка протянула ему второй листок. На нем крупными красными буквами было написано: «Пропал ребенок! Симонова Катя, 1998 г.р. 12 октября 2010 года ушла из дома в школу и не вернулась. Приметы: худощавое телосложение, овальное лицо, большие голубые глаза, волнистые светло-русые волосы, длинные. Была одета в шапочку «колпачок» бледно-желтого цвета, на кончике три помпона на трех шнурках, плащ болотного цвета до середины бедра с юбкой формы «тюльпан», сапоги высокие чёрные до колен, на молнии…»
Василий читал и чувствовал, как у него душа в пятки уходит. Он возвращался и возвращался к началу объявления и дате: 2010 год. Это было очень, очень давно!