Алена посмотрела на дочь внимательно.
— Не надо таких жертв. Балашов все равно не пойдет.
— Ну, тогда иди и утопись в тазу с грязным бельем! — посоветовал нежный ребенок.
А что? Неплохой вариант. Все лучше, чем мучиться от неизвестности.
Алена вдруг поняла, что именно это больше всего волнует. Предчувствие неведомых перемен. Что-то такое витало в воздухе, прямо над головой, и, приближаясь с каждой минутой, готово было обрушиться — знать бы! — счастьем или бедой.
И все это устроил ее любимый муж. Ну да, любимый.
Такой привычный, надежный Лешка, от которого сейчас не знаешь, чего ожидать.
Или ей только кажется, что это он изменился? Вдруг на самом деле изменилась она сама?
Вдруг ее фантазии, так старательно загоняемые поглубже и подальше, однажды вырвались на свободу, а она просто не заметила? Они решили испортить ей жизнь, вот что! Они нарочно попались Лешке на глаза, и он все понял — про белое пальто, парижское кафе и ожидание чуда.
И теперь он не знает, что делать. Злится, орет, дома не ночует, а когда ночует — отворачивается к стене и сразу начинает храпеть.
Это была сумасшедшая версия.
Но Алена еще немного поразмышляла над ней, забыв, что решила не строить предположений вообще.
Когда они переходили дорогу, Ташка взяла ее за руку, как маленькую.
Алена покосилась на рыжую макушку и мгновенно устыдилась своих мыслей. К черту всю эту ерунду! У нее дочь, и она должна думать только о ней. Самое печальное, что Ташка все понимает — или, нет, она все чувствует. Алена просто обязана держать себя в руках. Столько лет она училась этому и была уверена, что преуспела, в совершенстве овладев искусством скрывать от всех плохое настроение, горькие думы, разочарования, страхи, боль. Как это у американцев? Всегда все «олрайт» и «о’кей». Для пущей убедительности «файн». Так-то.
— Мы обязательно пойдем завтра в парк, — сказала Алена, когда они очутились на остановке.
Ташка пожала плечами.
— Если не хочешь, можно и не ходить. Вдруг, правда, снег опять повалит? Да и чего там делать, в этом парке? Лучше я в кино пойду. Второго Гарри Поттера смотреть.
— А я? Я тоже хочу Поттера, — весело заявила Алена. Подъехал битком набитый автобус. Они несколько минут смотрели, как люди лезут друг на друга, пытаясь продраться к цели. Мимо шуршали переполненные маршрутки. Увидев подъезжающее такси, Алена решительно подняла руку.
— Мам, дорого! — вытаращила глаза Ташка.
— Залезай давай.
В конце концов, зачем нужны деньги, если не для комфорта?
Жаль только, что понятие о комфорте у них с Балашовым с некоторых пор стало таким разным! Такси ему, наверное, мало. Ему подавай карету или, на крайний случай, вертолет.
Иначе зачем он так убивается на работе?!
Он возвращался в квартиру, которую уже не считал своим домом. Так, временное прибежище. Еще немного, и сможет позволить себе достойное, солидное жилье. Надо только набраться терпения. О том, что неплохо бы запастись еще и храбростью, Балашов не думал. Сейчас, когда первое задание было выполнено, он казался себе смельчаком, готовым на все.
Так что предстоящие заказы — сущая мелочь. Ему раз плюнуть. Главное, чтоб платили. Гонорар как-то уж очень стремительно убывает, и пока ни о каком собственном доме не может быть и речи.
Приходится возвращаться в двухкомнатную квартиру, лицезреть в окнах речку Суру, пить чай из пузатой кружки с дурацкой надписью «Наливай еще!»
А главное — смотреть Алене в глаза. Знать, что через пару дней он, возможно, навсегда уйдет из этого дома, и смотреть. А куда деваться? Не к Беллочке же, которую он подцепил в «Эдеме» в тот же вечер, когда конверт с гонораром опустился к нему в карман. Беллочка — женщина первого класса, и вряд ли обрадуется, узнав, что новообретенному любовнику негде жить. Можно в гостиницу, но там никто не станет стирать его брюки, гладить рубашки и преданно заглядывать в глаза, спрашивая «как прошел день?» Это мелочи, конечно, но он привык к ним. Уж лучше отвыкать одним махом, а не постепенно. Уехать за тридевять земель, купить дом, завести новую Беллочку, с которой не стыдно появиться на тусовке себе подобных — богатых и красивых.
А пока под бочок к жене. Он специально пришел пораньше, чтобы она не трепыхалась и не ждала его, а сразу улеглась спать, удостоверившись, что «муж в порядке».
— Аленушка, ты где?
Странно, но его, кажется, никто и не ждал. Пол-одиннадцатого, не может она уже дрыхнуть.
Но она именно дрыхла. Балашов некоторое время постоял в растерянности у кровати, где совершенно безмятежно посапывала его гражданская супруга. За стенкой бряцала клавиатура компьютера. Ташка, стало быть, еще бодрствует.
Ему стало досадно. Не то чтобы он был рад каждодневному Алениному ожиданию и ее беспокойным взглядам и осторожным расспросам. Но это как-то… тешило самолюбие. Несмотря на выкрутасы, которые он позволял себе в последнее время, она продолжала заботиться о нем, ласкаться, успокаивать. Однажды, правда, попыталась завести серьезный разговор, но ему удалось сыграть в утомленного труженика, попусту терзаемого глупой женщиной.
И вот глупая женщина спит себе и думать не думает, где, как и с кем ее муж!
А дочка тоже хороша. Даже не вышла поздороваться. Ведь слышала, как он вошел, по любому слышала! Вредная малявка!
Ладно. Черт с вами!
До новой жизни осталось совсем чуть-чуть.
И плевать ему на внезапное равнодушие семейства, которое он все равно скоро покинет. И все у него будет новое, абсолютно все!
Он вышел в кухню, пошарил по кастрюлям, но вспомнил, что только что поужинал с Беллочкой в шикарном джаз-клубе. Единственном в городе, между прочим.
— Привет, Балашов, — прошлепала в коридоре Ташка.
— Слушай, у меня имя есть, — неожиданно разозлился он, — чего ты все время выеживаешься?
Она недоуменно фыркнула.
— Вы бы, Алексей Владимирович, выражения выбирали. С ребенком разговариваете!
— Да уж, ребеночек, — пробурчал он себе под нос. А завтра, блин, выходные. В офис идти не надо, так что предстоят веселые деньки бок о бок с противной девчонкой и ее матерью. Подумав об этом, Алексей угрюмо закурил. Вдруг пришла в голову спасительная идея — ну конечно это лучше, чем сидеть перед телевизором или переться на Западную Поляну, где так любит гулять Алена! А ей он скажет, что обычно. Работа, работа, работа.
И вообще — к черту оправдания. Терять ему нечего.
Все же он прислушался — на всякий случай. Еще не хватает скандала!
Из спальни не доносилось ни звука. В Ташкиной комнате тоже вроде было тихо.
Он закрыл кухонную дверь, порылся в справочнике и придвинул к себе телефон. Опомнившись, покосился на часы. Подумал — и все же набрал номер. В заведениях такого класса отвечают на звонки двадцать пять часов в сутки.
— Алло, гостиница? Я хотел бы заказать номер на двоих на эти выходные. Люкс? А что, давайте люкс.
Беллочке должно понравиться. Два дня в роскошном, новом отеле рядом с заповедником «Тарханы». Тут тебе и природа пожалуйста, и сервис на уровне. Во всяком случае, Панин Кирилл Иванович, чтоб его черти задрали, остался доволен. О чем не преминул сообщить своей секретарше, а та в свою очередь всему офису уши прожужжала, что в нашей, мол, глуши, появилось достойное место для отдыха. Офисным сотрудникам на это самое место зарплаты не хватило бы. А ему вот хватит!
Хотя, черт его знает, Панин-то ездил прошлым летом, вдруг цены подскочили? Спрашивать было как-то несолидно, но администраторша сама сразу же сообщила все условия. Расценки привели Алексея в священный ужас. Это за что же такие деньги дерут, а? Или у них унитазы в номерах золоченые, а горничные постояльцам не только завтрак приносят, но и попу вытирают?!
Отступать, однако, не хотелось. Пора уже брать быка за рога и привыкать смотреть на деньги с легким пренебрежением, как могут себе позволить только очень обеспеченные люди. Интересно, можно его считать обеспеченным? Сам он именно так и считал. Просто пока не сумел выдрать насовсем из головы прежнее отношение к хрустящим бумажкам, дающим свободу.
Пока он думал, трубка вещала о красоте тамошних мест и дополнительных благах, положенных постояльцам. Бассейн с морской водой, корты — блин, а он до сих пор не научился играть в теннис! — конюшня, где можно взять напрокат лошадку, а то и целый табун!