— Не будет!
— Я тебя когда-нибудь обманывал? — спросил он сердито, точь-в-точь с интонацией «ты меня уважаешь?»
Ольга потрясла головой.
— Я замуж хочу, Кирилл! Мне тридцать два года, понимаешь?
— Нет, — честно ответил он.
— Я детей хочу, — попыталась внести ясность она. Это желание показалось ему вполне обоснованным. И о чем-то смутно напомнило. Кажется, он сам недавно думал на эту тему и примерно такими же словами. Или нет?
— Роди! Тьфу, рожай! — разрешил Кирилл. — Я буду дядей!
— А папой кто будет? — строго поинтересовалась Ольга.
Он огляделся, но достойных кандидатур поблизости не обнаружилось. Недостойных тоже.
Кирилл разочарованно присвистнул и потянулся к бокалу.
— Ну, пусть этот твой… Витя.
— Митя он. Да какой из него папа? Ну почему мне всегда попадаются одни козлодуи?
— Кто-кто? — уточнил Кирилл, едва не расплескав коньяк.
— Или это я коза? — пожала плечами сестра и тоже взялась за бокал.
— Нет, ты не коза! — убежденно возразил Кирилл. — Просто тебе не везет, вот и все. Ты еще не встретила свою эту… половинку.
Она закашлялась, и ему пришлось аккуратно постучать ей по спине, отчего Ольга ударилась носом об его коленку.
— Сила есть, ума не надо! Какая еще к черту половинка?! Ты мне тут еще про любовь расскажи!
— И расскажу! — упрямо заявил он, хотя сказать по этому поводу ему было нечего.
— Ну-ка, ну-ка, интересно послушать?
Она устроилась поудобней и сделала еще глоток. Кажется, зря. В голове было горячо и звонко, перед глазами что-то прыгало, а разговор пошел такой интересный, что требовалось сосредоточиться.
— Значит, так, — начал Кирилл и надолго замолчал. Ольга терпеливо ждала, но сидеть было неудобно, и она, вытянув ноги, прилегла к брату на колени. Прямо перед ней свесилась его голова с закрытыми глазами. Ольга хотела спросить, почему он закрыл глаза, и кто, собственно, будет рассказывать про любовь, и зачем так громко храпеть. Но ничего не спросила, а только всхлипнула в последний раз и тоже заснула.
Заснули они вместе, в обнимку, и на удивление быстро, хотя Алена подозревала, что всю ночь придется нести вахту у двери. Но потом махнула рукой.
С утра вчерашнее происшествие показалось еще страшней, и ненужные, бессмысленные вопросы поползли в голову, и воображение рисовало, что бы было бы, если бы…
Глупо!
Может быть, стоило все-таки позвонить в милицию?
Ну да, и признаться, что звезданула молотком незнакомого бугая. Просто так. Ведь он ничего даже сказать не успел, а уж сделать — тем паче. Милиция, наверное, очень обрадуется, узнав, что еще «есть женщины в русских селеньях!» Да и отправят ее подальше, вот и все.
Странно, конечно, но кроме вопросов — кто и зачем приходил, — в голове время от времени радостно вспыхивала мысль о собственной смелости.
«Как же это я так решилась?!» — изумлялась Алена, и жутко ей делалось, и весело. Защищаться она никогда не умела, что уж говорить о нападении? Когда в школе ее дразнили «рыжим клоуном», она затихала в уголке и тоненьким голосом просила Юльку, которая принималась в ответ орать на одноклассников, не вмешиваться. Профессора в институте вечно срывали на ней плохое настроение, точно зная, что она стерпит молча. В очередях ее отпихивали назад, а потом она еще выслушивала хамство продавщиц, и улыбалась смущенно, будто просила прощения за покупки.
С премией ее постоянно обходили, на курсы повышения квалификации отправляли всех, кроме нее, а когда старшеклассникам приходило в голову сорвать урок, Алена только разводила руками и терпеливо ждала, пока в учениках проснется совесть.
Наверное, и вчера она бы позволила бандитам вынести все из ее дома, а сама отсиживалась бы в уголке и потявкивала тихонько, что так делать нехорошо. И грозила бы пальчиком.
Если бы не Ташка.
— Мам! Возьми телефон, я в ванной! Алена встрепенулась и выбежала из комнаты.
— Алле?
— Добрый день, будьте добры Алексея, — попросил вежливый мужской голос.
Она присела на тумбочку.
— Его нет.
— А когда он будет? — кажется, даже не дождавшись ее ответа, быстро спросили в трубке.
Алена потерла висок. Сказать, что никогда? Она была уверена, что — никогда. Но нужно ли говорить об этом незнакомым людям, которые знать ничего не знают об их семейной жизни. То есть теперь уже не семейной, а раздельной.
Сказать или нет?
— Я не знаю. Вы ему на мобильный позвоните, — осторожно произнесла она.
На том конце провода произошло какой-то движение, потом раздался кашель, и голос, вроде бы уже совсем другой, но все так же вежливо сказал:
— Мобильный у него отключен. А вы, наверное, жена, да?
— Да, — чтобы не вызвать новых расспросов, обреченно согласилась она. — А вы кто?
— Вы ему, пожалуйста, передайте, что он немедленно должен выйти на работу. Понимаете? Сегодня же!
— Так вы с работы? — вздохнула Алена.
Ну, Балашов дает! То сутками в офисе пропадал, то вот — сачкует. Наверное, его новая семейная жизнь настолько увлекательна, что о работе и не вспоминается.
— Мы не с работы, — вдруг резко рассмеялись в телефонной трубке.
Смех показался зловещим и пренебрежительным. Словно человек на том конце провода над Аленой потешался, а заодно и пугал.
Фу! Да может у него просто голос такой. Или настроение плохое.
Алена пробормотала в трубку «до свидания» и отошла от телефона подальше.
Это вчерашний шок возвращается. Адреналин спал, и теперь стало страшно, и повсюду мерещится опасность. Даже в телефонных недрах почудилась угроза.
Надо кофейку выпить. На творог и прочие полезности плюнуть, слопать огромный бутерброд с сыром и…
Тут телефон зазвенел опять, и Алена сильно вздрогнула, моментально забыв о бутерброде.
— Слушаю.
— Слушай, сука, слушай! — отозвался уже знакомый голос. — Ты, наверное, вежливых-то слов не понимаешь! Я тебе иначе скажу. Давай ноги в руки и дуй к муженьку, иначе у твоей девки вместо рыжих хвостиков будут бантики гвоздями к голове прибитые, ясно?!
Алена задышала часто-часто, обеими руками вцепившись в трубку.
— Чтоб сегодня же он в офисе был! — рявкнул мужик и отключился.
Она потрогала холодный лоб.
Что это значит, Боже мой? Что все это значит?!
— Мам, воду выключать? Или ты еще не умывалась?
— Выключай!
Соображай же, идиотка! Ну, давай, давай, думай! Кто это был и что им надо?
На последний вопрос ответ имелся однозначный. Им нужен Балашов.
При чем тогда здесь Ташка, о которой надрывалась трубка противным, страшным голосом?!
Не смей, не думай об этом, успокойся. Дурацкие угрозы, только и всего. Люди всегда угрожают, если не уверены в своих силах. Уверенные же просто приходят и делают что хотят. Как вчерашние ублюдки.
Ого! Да это же они и есть!
Поговорить хотели лично, да не получилось, а сегодня решили навести шороху по телефону.
Какая она умная, а!
Только зачем все это?! Кто они такие и зачем им Балашов? Во что он вляпался?
— Мам, ты чего там сидишь? Я кофе сварила, пойдем…
— Что? — Алена с силой потерла глаза и сфокусировала взгляд на дочери. — Ты сварила кофе? Плиту уже можно выкидывать или хоть один шанс на спасение у нее есть?
— Да ладно, мам!
— Сделай мне бутерброд, Ташка. Я сейчас приду.
Алена скрылась в комнате, а дочь осталась в коридоре с раскрытым ртом. Бутерброды Алена любила готовить, но не есть. И доверяла Ташке возиться на кухне только под своим чутким руководством. К тому же, сегодня впервые в жизни Ташка не обнаружила на кухне завтрака, и все это очень, очень странно.
Все выглядит очень странно, решила в свою очередь Алена, устроившись в кресле со спицами. Вязание всегда помогало сосредоточиться. Итак, что мы имеем? Внезапный уход мужа. Вчерашних посетителей бандитского вида. Звонки с угрозами и неясными требованиями.
Как в кино.
У тебя вымогают что-то, грозят расправой, шантажируют, преследуют, врываются в квартиру и кривят наглые морды, а ты знать ничего не знаешь и даже предположить не можешь, о чем идет речь.
Надо просто позвонить Балашову, пусть он сам с ними и разбирается! Проще некуда. Это его проблемы!