Среднего сына Свояжича, за договором с народом кочевым, оженил на Карахте, дочери тамошнего князя Суйла, чтоб народ этот набеги не чинил да на Новый град не шел войною. Посадил он там свого сына Свояжича с женой его Каратхе, темноглазой да черноволосой. Отретьего сына Неждана оженил с Ростинкою, дочерью купца богатого Матфея. Поставил он сына свого во главе дел морских и товаром чужестранным заведовать. А сам князь Вольха Силович жил в малом тереме, богатством да златом себя не баловал, а более скудностью. Одевался народно да просто.
…Князь Вольха Вениславович сидел во главе князей на сборе. Решалось большое дело, а потому страстные споры были слышны из-за кованых дверей. Родиполк, ожидая, распознал сильный глухой голос Вольхи Вениславовича. Тот кричал:
— Что ж вы, князья полоумные, забились в норы, будто зайцы серые! Кого испужались, дикарей-обдерышей?! Нам ли, добрым людям, сильным, могучим, бояться власти чернохорых с глазами хитрыми?
Закричали в разноголосье князья от обидных слов Вольхиных, зашумели. Стукнул князь по столу дубовому, словно громом Перун, все стихли. Обозвался старший сын Вольхин, княже Светлолик Вольхович по прозванию Старшенский. Голос его был страстен, молод, но мысли в тумане, темны.
— Княже наш светлый, не пужай нас попусту, — говорил он Вольхе-князю, словно тот и не батюшка его родный. — Знаем мы себя, и чего стоим. И людей наших — русичей — мы знаем, — твердо сказал княже Светлолик, уверяя свого батюшку в том. — Но орава их, — повысил он голос, — больше, чем наши славные грады вместе взятые! Ты по нам не суди о трусости, — сжав кулак, произнес молодой княже. — Ты нам дело давай! — супротив батюшкиного слова говорил Светлолик. — Коли можешь, а нет у тебя мочи, то давай согласие на их уговоры. Толмач-то уж тут, прибыл.
Родиполк ответа Вольхи Силовича ждать не стал, рванул на себя кованую дверь и вошел. Все люди славных кровей застыли. Их было много, все знатные князья, нарядные. Но богатырь на тех и не взглянул, а смело смотрел прямо в глаза князю Вольхе Вениславовичу рода знатного, почетного. Крепкий княже Вольха темноусый был, безбородый, с глазами синими, бровями седыми. Широкие брови его к переносице сдвинуты, к концам своим вздернуты. Лицо его большое, грубое. Взгляд строгий, колкий, с хитрым прищуром. Взглядом своим острым вмиг распознавал друзей своих али врагов. Он был прост, руса глава его — без княжьего обруча, а сам в народной светлой рубахе. Родиполк-Светогор заговорил с ним, не страшась гнева князя:
— Добра тебе, великий княже Вольха Силович, — поклонился Родиполк. — Я под знамение к тебе прибыл, для защиты земли красной. Будь, Вольха Вениславович, ко мне ласков, и одержим верх над сумраком и силами темными.
Княже Вольха, онемев от изумления, так и застыл возле стола. Отойдя, сел на стул свой высокий дубовый, златом отделанный, да произнес спокойно:
— Ты чия ж будешь, молодец? Коли есть сила говорить с людьми знатными да почетными.
— Я, — ответил гордо да сильно Родиполк, — Светогор, правнук славного богатыря Своярта-могуты, сам того же складу, что и прародитель.
Вольха долго да пристально смотрел на Родиполка. То ли отметку давал ему, то ли вспоминал его именитого сородича. Вольха Вениславович в жизни повидал немало людей разных. Знавал он всяких богатырей, малых да великих. Наслышан был и о Всевласии-Своярте, и о роде его.
Долго раздумывал Вольха Силович. Тишина стояла. Сильные и смелые воины — люди высокого чину — ждали гнева Вольхи. Родиполку чудилось, что они пригнулись, головы повтягивали. Богатырь, чувствуя натугу всех людей, так же ожидал буянства князя. Но княже не прогневался. Приказал Вольха позвать молодого тамошнего богатыря Альхона Градемировича (по прозванию Лис). Альхон-то этот княжих кровей был. Отец его — Градемир, самый меньшой сын Саввича да жены его овторой Радомилы. Градемир-то этот богатырем не был и не княжил, а больше был хорош по делам письменным да счетным, потому как родился он с уродствами — кривым да хромым. Поговаривали, что когда Градемира того его невеста увидала, так плакала всю обручную.