— Ага. Мой целитель сказал, что нужно принимать серебро, чтобы сблизиться с землей. Эти шишки, по его словам, указывают на то, что в последнее время я слишком много размышляю о прошлом, и мне нужно вернуться в настоящее…
Он стал одеваться. Силуэт его худого загорелого тела отчетливо выделялся на фоне облаков. Вода под нами была темно-синего цвета. Местные называют туманную дымку над водой плащом Мананнана[12], и теперь этот плащ был у меня в голове: нечто неосязаемое, чего нельзя увидеть, но можно почувствовать. Печаль. И ее жестокий близнец — утрата.
Мой двоюродный брат и друг детства теперь пристально смотрел на меня.
— Дик?..
— А этот… целитель. Он же не врач?
— Еще чего, он во все это не верит.
— Но он же разбирается в медицине аборигенов?
— Черта с два! Он какое-то время учился у аборигенов, но разработал собственные теории. Он ушел в пустынные земли, чтобы уединиться, и вернулся с… невероятными знаниями. Хотел бы я, чтобы вы с ним встретились, Дик.
В душе я был рад, что не встречусь с целителем, верящим, будто эти шишки вызваны ностальгическими воспоминаниями, и теперь утверждающим, что от них поможет серебро.
— Джефф, а ты вообще был у обычного врача?
— Не-а.
— Сделаешь мне одолжение? В качестве исключения? Сходишь, когда вернешься?
Он стал возражать, сказал, что полностью доверяет своему целителю, но мне удалось убедить его сходить ради меня в больницу, и в итоге он согласился.
Я был настолько обеспокоен, что связался с ним вскоре после его возвращения в Австралию.
— Ну ты же знаешь, Дик, какие они, эти врачи. Ты, наверное, и сам так делал. Придумывают кучу длинных слов, чтобы описать нечто совершенно простое.
Под длинными словами он подразумевал диффузную В-крупноклеточную лимфому. Если по-простому — рак. Я почти не сомневался, что у него лимфома, ну или лейкемия, однако и то и другое теперь прекрасно поддается лечению. Я был уверен, что его рак либо вылечат, либо очень долгое время будут сдерживать, если он перестанет слушать своего целителя.
— Да, врач сказал, что это медленная разновидность, так что, думаю, Брайан успеет с ним разобраться.
— Брайан?
— Мой целитель духовных и физических ран.
Это имя показалось мне каким-то слишком блеклым для целителя.
— А этот Брайан, значит, хочет лечить тебя серебром?
— Да, он уже начал лечение и уверен, что оно работает. На самом деле шишки у меня, кажется, уже стали немного меньше.
— Джефф, этот рак медленный, если его лечить. Если же нет, тогда…
— Да лечу я его, старик, лечу серебром. Брайан свое дело знает.
Джефф не прожил и года. Я был рад, что мы повидались на острове Мэн — жаль, что это было в последний раз. Его смерти можно было избежать, и я был невероятно зол на этого Брайана с его серебром и чепухой. Особенно когда вдова Джеффа, которой я позвонил, чтобы выразить соболезнования и поговорить о нем, сообщила, что они продали ферму, чтобы оплатить его лечение.
— Он что, вообще не пробовал обычную медицину? — раздраженно спросил я.
— Еще как пробовал. Нам в итоге пришлось, только вот толку от нее, само собой, никакого не было, — сказала она.
— Потому что вы обратились слишком поздно!
Но она и слушать меня не хотела.
— Брайан предупреждал, что мы только теряем время с врачами и, как всегда, оказался прав. Знаешь, когда Джефф был уже при смерти и Брайан пришел к нему в больницу и увидел, что ему дают кислород, он сказал, что его травят.
Больше мне сказать было нечего. Называть Брайана шарлатаном не было никакого толку. Я звонил Джеффу несколько раз, пока он проходил свое «лечение», и мне стало ясно: он вложил в своего целителя столько веры и надежды, что уже просто не мог пойти на попятную. Подобно человеку, зависимому от азартных игр, ему только и оставалось, что продолжать вкладываться.
Джефф пожертвовал жизнью, отстаивая свои убеждения. Они не были основаны на каких-то серьезных доказательствах и не имели никакого отношения к морали или политике: это были просто его личные взгляды, составлявшие его неотъемлемую часть. И когда вскоре после смерти Джеффа со мной связались по поводу дела Фергюссона Белла, я понял, что то же самое было верно и в отношении мистера Белла, хотя в его случае пожертвовать жизнью ради убеждений отца пришлось беспомощному ребенку. Так что, пожалуй, я уже не так сильно сочувствовал супругам Белл, когда мне позвонил один из специалистов по обмену веществ, занимавшийся делом Фергюссона.
У супругов родился новый сын, и на этот раз им уже было никак не отвертеться от внимания НСЗ[13]. По мнению специалиста, второго ребенка следовало обязательно проверить на наличие проблемы, которая была у Фергюссона: должно быть, оба родителя были носителями рецессивного гена, и с вероятностью 75 % их второй ребенок мог либо унаследовать полноценную болезнь, либо стать носителем. Правду о новом брате Фергюссона можно было быстро установить с помощью простого анализа на непереносимость фруктозы.
12
В ирландской мифологии владыка моря, живущий в Стране Вечной Юности. Он получил свое имя от названия острова Мэн, расположенного в Ирландском море на полпути от Ирландии до Британии. Среди прочих волшебных артефактов у Мананнана был волшебный плащ, который, подобно океанской глади, мог менять цвет и делал его обладателя невидимым.