— Хезер, у тебя ведь нет нормального платья, я принесла тебе свои, ты должна примерить их срочно, слышишь? Я так благодарна тебе, что ты указала брату верный путь! И вот он - знак моей большой признательности. А ещё украшения, косметика… — безостановочно бормотала Сейла, бесцеремонно вторгаясь в покои с охапкой одежды на руках. Она подняла взгляд на Хаз, которая успела схватиться за сердце, и вскинула брови: — Что-то не так, дорогая?
— Нет, всё хорошо, — выдохнула травница с облегчением, что это не посторонний. Но всё же ситуация была опасная. — Благодарю тебя за платья и всё остальное, я примерю позже, а сейчас я должна кое с чем разобраться.
— Это серьёзно? — обеспокоенно спросила Сейла, поняв по её лицу, что дело неотложное. — Я могу тебе как-нибудь помочь?
— Нет, это моя проблема, — отрезала Хаз, подбирая подол платья. — И я сама должна с ней разобраться. А у тебя есть свои собственные. Я хочу, чтобы ты лучше присмотрела за принцем Шейном. Меня беспокоит его состояние. Он вчера выглядел убеждённым в чём-то, но не сказал, что именно у него на уме. Так что присмотри за ним, чтобы он не сотворил глупость, хорошо?
Сейла кивнула. Хаз положила руку ей на плечо и поблагодарила, а сама направилась на поиски пропажи. К счастью или к несчастью, она уже догадывалась, кому в ближайшее время мог понадобиться яд.
***
Шаб не столь часто выходил за пределы замка. Он не был похож на Нила: Шаб любил лишь смотреть сверху, но касаться красот внешнего мира не смел. Лишь однажды он прикоснулся к тому, к чему было запрещено, и с тех пор череда открытий в его жизни никак не прекращалась. Он и не думал, что будет, одним глазком подглядывая в книгу, скрупулёзно выискивать нужные травы среди множества неизвестных и столь похожих друг на друга растений. Шаб набирал их к себе в мешок, не будучи до конца уверенным, нужное ли взял. Но там были иллюстрации, и это очень помогало. То, что не влезало в мешок, пихал за шиворот, в рукава, в рубаху, подвязывал верёвкой, чтобы не вывалилось. Старался, чтобы это не привлекало лишнего внимания, но всё же был похож на пугало набитое. Руки Шаба дрожали от предвкушения, он хотел опробовать яд, ещё даже не приготовив его. Но не успел — вой королевских труб известил о том, что скоро в замке начнётся пир. К тому же, после прибытия всех гостей стражники закроют врата. А Шабу на этот пир нужно успеть любой ценой.
Он старался сделать всё быстро, чтобы стража не успела заметить его отсутствие. Но даже в противном случае — Шаб всегда был примерным мальчиком в их глазах и доселе почти не покидал замок, так что о нём не скоро хватятся. Проникнуть обратно в замок было столь же легко, как и улизнуть оттуда. Шаб понял, почему Нил так часто это делает, и удивился, как до сих пор никто посторонний не ворвался и не устроил революцию — с таким-то дерьмовым правлением и охраной. Шаб даже вошёл во вкус. Это было так просто, а воздух снаружи был столь дурманяще чистым, что Шаб даже засомневался, стоит ли возвращаться. Но в замке у него оставалось нечто важное.
Он прошёлся нижними этажами, кладовыми да прачечными. Ступать в кухни было опасно, ведь там активно готовились к пиру. Каких-то трав он всё же набрал, хоть и сомневался в их действенности. Оставалось лишь вернуть книгу на место, пока Хаз ничего не заподозрила. Шаб был уверен, что она, как и прочие, занимается подготовкой. И он снова проник в её покои, чтобы окончательно стереть следы своего будущего преступления. Но…
— Я так и знала, что это Ваших рук дело, — он был застигнут ей прямо с поличным. От неожиданности Шаб выронил книгу и чуть не выругался, ведь теперь неоспоримое доказательство оказалось прямо у неё в ногах, а затем и в руках.
— Что ты здесь делаешь? — спросил он, воровато склонив голову.
— Я искала Вас по всему замку, но так и не нашла, а потом поняла, что должна всего лишь подождать здесь, — Хаз было чем заняться, она успела даже несколько платьев примерить, надевая их дрожащими от волнения руками. — Но, мне кажется, это я должна спрашивать, что здесь делаете Вы. Однако не спрошу, потому что ответ я, к сожалению, уже знаю.
Она сделала выпад и отобрала у Шаба мешок с травами так быстро, что он и опомниться не успел, а затем бросила в огонь вместе со своей книгой.
— Что ты натворила?! — воскликнул парень, бросаясь к камину, но не осмелился лезть руками в огонь.
— Это Вы что творите?! — выкрикнула Хаз дерзко. Она не повышала на него голос с тех пор, как разбился витраж в комнате Эдеи. — Вы хоть понимаете, что, если здесь хоть с кем-нибудь что-нибудь случится, первым делом убьют именно меня? Вы думали обо мне?
Он хотел ответить: «С чего я должен о тебе думать?» Но осёкся и понял, что не может этого сказать. Хаз быстро прошлась по периметру комнаты, срывая ткани с открытых дыр в стенах, чтобы пустить воздух внутрь. Дым от ядовитых трав поднимался и начинал клубиться под потолком. Хаз вытолкнула остолбеневшего Шаба за дверь и захлопнула её за собой крепко-накрепко, чтобы ядовитый дым ушёл на воздух.
— Вы с самого начала просто использовали меня? Вы думали лишь о себе, не так ли? Как и всегда, — огорчённо сказала она, прижав его к стене. Миниатюрная травница, которая была старше его на четыре года и слабее на четыре кулака, отчитывала его, словно ребёнка. — Поэтому я спалила книгу, чтоб не повадно было. Я больше не смогу делать противоядия. Но и такие, как Вы, никогда не смогут сделать яд. А теперь подумайте ещё раз о своих действиях и поймите, что мир не крутится вокруг Вас одного, и из-за Ваших решений могут пострадать невиновные.
Он помнил, что такое уже однажды произошло. Она перешла допустимую черту в своих высказываниях и была готова понести наказание за свою правду. Шаб молчал, отвернувшись от неё, а ведь ей так хотелось заглянуть ему в глаза. Хаз по природе своей, монашеской, была рождена, чтобы осуждать, и этим наставлять на путь истинный. Но с этим мальчишкой это было чересчур сложно и опасно. И потому она разочарованно вздохнула, не дождавшись его ответа или хотя бы какой-то реакции.
— Я так и знала, что мы с Вами никогда не сможем стать друзьями.
— Хах, а кто тебе сказал, что мы будем друзьями? — спросил Шаб, ощутив укол.
Он точно не говорил этого. По крайней мере, вслух. Хоть он об этом и думал. Не так давно он перестал воспринимать Хаз как врага, но она, очевидно, чувствовала опасность и настороженность. А Шаба невероятно злило то, что ему указывают. Ему не нравилось, когда его выставляют неправым. И поэтому он отвечал тем же:
— Да ты и сама хотела использовать меня. Я ведь просто был нужен тебе, потому что рядом со мной твои демоны уходят, разве не ты сама говорила?
— Мои демоны не уходят, — ответила она решительно. — Они просто все вселяются в Вас. Вы их поглощаете, впитываете и используете их силу, а они пожирают Вас изнутри, как и всё, что Вы любите. И Ваших демонов не изгнать даже самому умелому экзорцисту, потому что они навсегда засели в Вашей душе.
Шаб выглядел шокированным от такого заявления, но лишь промолчал. Ему не нравилось всё, что она говорит, но он и сам знал, что она права, пусть и высказывает это в очень странной форме. Он чувствовал свою вину, но только за то, что воспользовался её книгой без спроса и она лишилась её. Но Хаз бы ни за что не отдала книгу ему, даже если бы он слёзно попросил, а в своих стремлениях Шаб был непреклонен и не потерпел бы подобного. Это читалось в его глазах. И именно это не нравилось Хаз. Но поскольку изменить его она не могла, оставалось только смириться.
— Больше не обращайтесь ко мне за помощью. Я не хочу быть покарана за чужие грехи. Только не снова.
Она отпустила его, и он смог вздохнуть с облегчением. Он раздражённо пытался вспомнить, когда это он просил её помощи. Уходя в зал, Хаз оглянулась и посмотрела на него с немым укором, и этот взгляд крепко-накрепко укоренился в его сознании.
***
Играет заводная, почти что трактирная мелодия, под которую горазды плясать деревенщины и пьянчуги. Весёлая и хмельная, она прерывается и сменяется тоскливой, почти что скорбной скрипкой. Люди копошатся. Повара носятся туда-сюда и прикрикивают на помощников, что не успели расставить все закуски к нужному времени. Многие лорды, дворяне да вельможи снуют по залу, приглашённые по случайности или просто мимоходом заскочившие на огонёк без приглашения, а служанки ненавязчиво вытирают уже сотый раз одну и ту же область, приглядывая себе кавалеров на ночь или даже на обеспеченную старость. Почему-то юные принцессы ничем от них не отличаются и в свои шестнадцать и меньше, по стопам матери, заглядываются на дворян постарше и стараются казаться лучше, чем их считают. Скрипка заглушает вой малышни, которую не допустили к пиру и оставили без присмотра. Жизнь кипит и раскалывается, как голова Шейна от всего этого шума и суматохи. И вот тёплые руки сестры ложатся на его усталые плечи.