«Да здравствует король», — гулко и гордо отдавалось в голове правителя. Не ради этого ли он существует? Король выполнил на сегодня все свои обязательства: созвал людей, поведал новости и вдоволь наелся. Осталось только напиться и уединиться с той служанкой, что прикусывала свои очаровательные губки на каждом его слове. Или, например, с фрейлиной королевы, которая сегодня надела достаточно открытое и соблазнительное платье. Что ж, свой бокал, что оставлял во время объявления, он уже осушил до дна. А значит на очереди…
— Не соизволите ли сообщить, как обстоят дела у моей жены? — он вальяжно подплыл к Хаз, которая этого и не заметила, пребывая в шоке от известия о скором уходе принца Шейна.
— Ах, Ваше Величество… — вздрогнула монашка, отводя взгляд. Она вся задрожала от плохих воспоминаний, но старалась держать себя в руках и отвечать как положено. — Королева ещё не очнулась, к сожалению. Придворный врач сейчас присматривает за ней, и если Вы желаете справиться о подробностях её здоровья и состояния, лучше обратитесь непосредственно к нему.
— Но я почему-то полагаю, что Вы осведомлены лучше, так как сопровождаете её круглосуточно, — ухмыльнулся правитель, обхватывая Хаз за талию. От его слов у неё на лбу выступил холодный пот. — Не составите ли мне сегодня компанию? Я выслушаю ка-аждое Ваше слово. Клянусь, не упущу ни единого звука.
Хаз так хотелось провалиться под землю, сбежать, спрятаться. Но она не могла сопротивляться так же, как и в темнице, потому что король был настойчив и не принимал отказа, а её жизнь для него ничего не стоила. К тому же, тут было много народу, а перечить королю на людях равносильно мгновенной смерти. Лишь приказ — и она в петле. И пусть здесь так много людей, ни один из них не поможет ей, а скорее даже сам подержит её — и никого из них не смутит то, что у короля есть беременная жена, — чтобы король закончил начатое. В темнице он не довёл дело до конца. То был так, разогрев. А сегодня пьяный блеск в его водянистых глазах говорил о том, что он готов продолжить. И ей было некуда бежать. У неё не было дома, близких, денег для жизни, кроме того, что дало ей это проклятое место. У неё были лишь еда и кров, и она не хотела их потерять. Оставалось только смириться. Но она не успела.
Как только они вышли из зала, короля внезапно перестали держать ноги, и он рухнул на пол. Хаз сначала с облегчением решила, что он напился вусмерть, но резко изменила мнение, когда он начал плеваться кровью и блевотиной. Это привело Хаз в чувство, и она кинулась к нему, подхватывая этого тучного мужчину на свои хрупкие плечи. Разочарование и гнев поразили её. Даже не нужно было спрашивать, что случилось, ей всё было ясно с самого начала.
— Ваше Величество, я сейчас же отведу Вас к придворному лекарю, Вы только держитесь!
Король то приходил в сознание, извергая потоки брани и блевотины, то снова терял его. Единственными внятными словами за весь путь от зала до лекарских покоев были: «Никому не говори». Это было странно с его стороны, ведь, если дать знать о покушении на жизнь, это ускорило бы нахождение виновного. Но Хаз не оспаривала его решение, так как догадывалась, чьих это рук дело и какие последствия это ему сулит. Она забрала не все ядовитые растения, просчиталась. Но ей было не до этих мыслей, так как тащить грузного короля на своей спине, когда весь замок праздновал и никого не было поблизости (а если бы и были — помощи просить нельзя), было достаточно тяжело. Но она справилась.
— Придворный лекарь! — она ворвалась в его медицинские покои без лишних церемоний. — Скорее принесите противоядие, что я приготовила!
Незадолго до сожжения книги Хаз по просьбе старика, чтобы доказать тому своё мастерство и непричастность к ведьмовству, при нём же сделала по два экземпляра каждого противоядия, на которое нашлись ингредиенты, и передала рецепты придворному лекарю, поэтому сейчас им было, чем спасти короля. Если бы не это, приготовление заняло бы чересчур много времени, да и без рецепта… Ситуация была бы ужасной.
Лекарь, этот хилый подслеповатый старичок, отвлекаясь от Эдеи, оперативно ринулся к полке с лекарствами и передал противоядие, на которое указала Хаз. Она быстро влила его в глотку королю и, когда тот перестал кашлять от тошноты, вздохнула с облегчением.
— Если от твоего «противоядия» он умрёт, на тебя снизойдёт кара Божья, — с подозрением сказал лекарь.
Хаз было всё равно. На неё в любом случае снизойдёт кара, ведь именно из-за неё не та вещь оказалась не в тех руках. Да и не факт, что король сможет полностью восстановиться после этого, всё же он не настолько молод и здоров.
— Пожалуйста, позаботьтесь о Его Величестве, а мне нужно срочно уйти, — попросила Хаз.
— Если сбежишь из замка, не надейся на милость, — ответил лекарь.
— Не переживайте, я не привыкла делать глупости.
А вот Шаб привык. Хаз знала, что злость есть грех, но её прежде никогда не обуревали такой гнев и разочарование, как в этот самый миг. Этот мальчишка! Она ведь просила его! Она ведь говорила ему! Неужели он слушает просьбы и делает всегда всё наоборот?! Или, может, это не он? Не он сильнее всех хотел убить отца? Не он знал, где достать яд и какой именно? Не он столь скрытен, что смог незаметно подсыпать его в бокал короля прямо на пиру под присмотром сотен глаз? Смешно.
Пир закончился. Все разбежались, как крысы в подвалах: кто утащил с собой по бутылке из замка, а кто и стул. Всю посуду сгребли и все бокалы отмыли. Не осталось ни свидетелей, ни доказательств. Лишь догадки.
— Шаб! — выкрикнула Хаз так громко, как смогла, когда увидела его на своём пути, идущего по коридору. От гнева разом она забыла и о том, что он принц, и о том, как ей надлежит к нему обращаться.
Она рассчитывала, что он сбежит от неё, как пугливый нашкодивший щенок. Но он показал ей непоколебимость и горделивую ухмылку, разом подтверждая все догадки.
— Дьявол тебя побери, Шаб! — она выругалась так, как никогда в своей жизни. — Я же просила тебя! Я же сожгла свою книгу! Почему на одни и те же грабли! Как?! Как ты провернул это?
Он опешил от резкого перехода на «ты». Но ему понравилось. Понравилось, что он сумел довести её до такого состояния, что она перешла черту, поставленную перед собой. Это же так забавно — доводить людей до такой злости. Он победно ухмыльнулся, довольный собой, и ответил:
— Травы, которые я спрятал в одежде, оказались подходящими. Не все, какая жалость, но вот один из видов я нашёл в книге. Их и готовить-то толком не нужно. Следовало лишь перетереть в порошок и добавить в питьё — ничего более: просто и, главное, быстро, — он говорил об этом с гордостью, словно о своём величайшем достижении. — А этот глупец так наивно оставил свой кубок с вином. Он будто сам призывал: подойди, сделай! И я не смог ему отказать.
У неё на лице выступили жилки, а губы плотно сомкнулись, чтобы не выругаться ещё грязнее.
— Не смотри на меня так, — ответил он. — Ты сама прекрасно знаешь, почему я это делаю. Шейн скоро уйдёт, а с королём, вернувшимся на трон, жизнь в этом замке станет ещё более невыносимой. Так пусть же он сдохнет в муках.
— Он не умрёт, — ответила Хаз, переведя дыхание. — Травы, что ты дал, конечно, ядовиты и опасны и могут вызвать необратимые повреждения, но они не убьют его, по крайней мере, в той дозе, что ты дал. Моё противоядие работает. А вот ты можешь умереть, как изменник, самой страшной смертью.
— Я его не боюсь, — ответил он и грубо схватил её за плечи. — А ты — да. И потому я не понимаю, зачем же ты это делаешь, зачем помогаешь ему?
«Не одному ему я помогаю», — подумала девушка про себя. — «Может, и вовсе зря». Шаб глубоко вздохнул и, так ничего не поняв, продолжил доказывать, что поступил правильно:
— Я ведь и ради тебя старался. Он ведь домогался тебя, едва не изнасиловал. Разве всем не будет лучше с его смертью?
— Разве изнасилование в твоих глазах есть преступление?
Его лицо исказилось в непонимании и злости. Шабу не нравилось, что его доводы игнорировались и разбивались о слова Хаз, как волны о прибрежные камни. В гневе он ударил кулаком в стену рядом с её лицом, но она на это и бровью не повела.