— Сегодня писем от принца снова нет, Ваше Высочество, — гонец смиренно кланяется с сожалением и опускает голову, пряча глаза.
— Да что Вы мне недоговариваете?! — вскрикивает девушка.
— Что здесь происходит?
У неё волной мурашки пробегают по спине, и её пыл утихает за секунду. Она резко оборачивается и в шоке пялится на короля, неслышно подошедшего сзади.
— Ва-… Ваше Величество! — гонец падает на колени в нижайшем поклоне с испуганным выражением лица. Король оценивающе осматривает его.
Сейла в недоумении: зачем он подошёл? Разве его это заботит? Королю всегда было не до писем и гонцов, и она никогда бы не подумала, что он отвлечётся от стройки на площади и вмешается. Она чувствует укол раздражения и ревности. Потому что брат лично просил не читать ни единое его письмо отцу. И разговор с гонцом — тоже что-то личное, связанное только с ней и Шейном, потому что этот гонец — ниточка между ними. И тут приходит он, делая вид, будто ему есть какое-то дело до происходящего, отодвигает её на задний план и беззастенчиво спрашивает:
— Есть ли вести о моём сыне с фронта?
Она еле удерживает себя в руках. Есть ли у этого человека вообще право называть Шейна своим «сыном»? Сыном, которого он самолично отправил на смерть, потому что тот стал его собственной костью поперёк горла.
— Боюсь, что Вам это не понравится.
У Сейлы перехватывает дыхание. Гонец заговорил о том, чего не говорил ей. Как же это предательски нечестно. Но что-то всё-таки не так.
— На самом деле от принца Шейна нет вестей потому, что… Последняя битва не увенчалась успехом, и наша армия потерпела разгромное поражение. Многие погибли. Принц Шейн, он…
У Сейлы ноги подкашиваются прежде, чем гонец успевает продолжить фразу. Она пошатывается, но в последний момент удерживает равновесие. Он испуганно вскрикивает и подползает по земле к её ногам, смотря в глаза:
— Нет, Ваше Высочество! Мы не знаем, погиб ли он. Он просто пропал. Испарился неизвестно куда, бесследно.
— Погиб, испарился. Не одно ли это и то же? — грозно хмурится король.
— Да, Ваше Величество, нижайше прошу прощения, — отвечает гонец, опуская глаза.
Сейла не может найти себя от шока. Да как такое вообще возможно? Совсем же недавно получала от него письма. Да, может, неразборчивые, но они были написаны чёрным по белому. Это же её брат, он не мог вот так исчезнуть без всякой причины.
— Вы просто плохо его искали, — уверяет Сейла. — Я уверена, что с ним всё в порядке и он вернётся. Шейн совсем не глупый, он знает, где войска, и найдёт дорогу обратно.
— Но войска постоянно перемещаются, — ответил король.
— Он знает, где его дом! — Сейла повысила голос. — Если не туда, то сюда-то он должен вернуться!
Она тяжело дышала. Посмотрела на гонца и с улыбкой передала ему письма. Взяла его руку в свои ладони и с надеждой сказала:
— Вот, отправьте эти письма туда же. Шейн, несмотря ни на что, должен их получить. Я уверена, он вернётся скоро. А я ещё напишу. Чем больше пишу, тем скорее он ответит мне!
Сейла встала и быстро отряхнулась. Подала руку гонцу, и он тоже как-то неуверенно поднялся, бросая на неё испуганный взгляд. Сейла поклонилась королю и гонцу с благодарностью и пошла, нет, побежала обратно в замок, по ступенькам, к своей комнате, к своему письменному столу. Гонец лишь перевёл взгляд на короля и с соболезнованием опустил голову. На неприятие и отрицание принцессы смотреть было больно даже постороннему.
— Я тоже не глупец, — сказал король. — Сколько времени прошло с последней битвы?
— Около недели.
— И, если он ещё не вернулся, возможно, он дезертировал…
— Нет, Ваше Величество! — возразил гонец опасливо. — Я знал лично его и его фронтовых товарищей. Он бы никогда так не поступил! Хоть, как и все люди, он имел свои страхи, но он никогда не демонстрировал трусости и не отступал! Я уверен в нём настолько, что могу дать собственную голову на отсечение!
— Раз так, значит… — король вздохнул. — Наверно, нужно объявить его погибшим.
— Но ведь тело не нашли. И следов его тоже не нашли.
— С телом могло статься что угодно, — отрезал король. — Принц исчез. Никто не знает, где он, больше недели. У меня нет сомнений. Это очередная трагедия, — он обратился к гонцу. — Пока Вы здесь, донесите об этом всем. Нужно расширить семейный склеп.
Гонец поразился тому, с какой холодной головой об этом говорит Его Величество, и покорно ринулся исполнять приказ. Он подумал, что король лишился многих детей, и его сердце покрылось камнем, что ему было тяжело и он привык к этой боли. Но гонец, ничего не знающий об этой семье, был кардинально неправ.
А Сейла писала. Одно письмо — одна фраза. Два письма — две фразы. Три письма… Она отрезала клок своих волос и завернула в конверт на удачу. И продолжила писать. Перья ломались, чернила кончались, пальцы болели от мозолей. Её почерк становился едва различим, потому что она писала быстро и резко. И почему-то слёзы капали на бумагу. Почему-то надежда капля за каплей перетекала в жгучее и беспросветное отчаяние. И, когда бокал наполнился, она остановилась. Оглядела свои дрожащие руки, кучу потраченных перьев и исписанной бумаги. Зря исписанной! Потому что она опрокинула письменный стол в гневе и закричала так громко, как только могла. Слёзы градом хлынули и затуманили взор, и она стала сгребать письма в руки и бросать их в огонь одно за другим. Когда прошлые ещё не сгорели, она уже заталкивала новые прямо так, наплевав на ожоги. И не прекращала кричать. Потому что наконец слишком ясно осознала, что письма не дойдут до адресата.
Сбежавшиеся на крик слуги не понимают, что происходит и почему принцесса Сейла бьётся в ужасной истерике. Они шокированы от того, что она ведёт себя почти так же, как королева Эдея, и даже не знают, как к ней подступиться. Бумага вываливается из камина и разгорается, поэтому слуги занимают себя тушением пламени в покоях, нежели тушением пламени Сейлы, боясь даже подступиться к принцессе. А она вспоминает всех своих старших братьев и их бледные лица в гробах и саванах, которые она сопровождала в последний путь. Плач плакальщиц и безразличие прочих. Шейн не должен был стать очередным. Сейла любила его сильнее всех. Верила в него и ему. Он должен был стать «тем самым», а не «таким же».
Она прекратила кричать. Огляделась. Слуг испугало её мокрое, заплаканное красное лицо и выступившие вены, полопавшиеся сосуды в глазах. Они только что потушили потенциальный пожар. Пепел ринулся с ветром и остался у неё в волосах. Она сняла его и смотрела так, словно белый снег выпал посреди жаркого лета. Слуги были ошарашены. И поэтому они не успели среагировать прежде, чем Сейла упала в обморок на холодный и твёрдый пол.
***
Несколько часов назад Нил сам похоронил Стеллу. Юный принц никогда не думал, что ему в этой жизни доведётся рыть могилу. Однако чего только не случается. Он всё делал будто в трансе. Ещё тогда, когда её тело остыло, он сутки сидел рядом с ней, держа за руку, всё ещё не до конца веря в то, что её больше нет. Что живого человека, которого он любил всем сердцем, теперь следует называть просто «телом». Он не выронил ни одной слезы больше, потому что считал, что рано оплакивать, что это какой-то ужасный сон, и завтра с утра всё станет прежним. Но на следующее утро стало только хуже. И он понял, что так будет продолжаться. Поэтому ему понадобилось много сил, чтобы взять себя в руки и найти лопату.
Всё должно было быть не так. Они должны были сбежать и прожить жизнь, полную радости, состариться вместе и вместе покоиться в этой земле. Их дети и внуки должны были похоронить их рядом, чтобы они были неразлучны и в загробной жизни. А не вот это. Ржавая лопата, всеми забытая деревушка, одиночество и жгучая боль внутри. В конце концов, никто даже и не узнает о том, как она умерла. Много ли тех, кто знает, как она на самом деле жила? Знает ли об этом сам Нил? Уже не имеет значения. Он один.