Точнее, он остался наедине с алкоголем. И ему так даже спокойнее. Из его сердца вырвали огромный кусок с корнем, и теперь остаётся лишь заполнить его тем, что есть под рукой. Может, стоило послушать её, когда она просила его уйти. Но если бы он так сделал, он бы никогда себе этого не простил. А теперь у него не осталось ничего. Он покинул замок и действительно свято верил, что навсегда. Но теперь ему, право, больше некуда идти. А отстраивать заново сожженный мост долго и хлопотно. И, по правде говоря, сейчас он меньше всего хотел возвращаться обратно. В «дом», который никогда для него таковым не был. Он хотел вернуться туда, где его всегда ждали. Но того дома больше нет. Как и той, которая ждала.
Нил вскинул голову и посмотрел в стальное небо, а потом на землю, такую далёкую и близкую одновременно. Порою ему приходилось, сбегая от стражи, прыгать из окна в окно, по крышам. Тогда крыши спасали его — теперь же станут его концом. Звон стекла, что упало с высоты. Нил от скуки сбросил пустую бутылку, и она разлетелась на осколки, как его самоконтроль, прямо внизу. Он сделал шаг. А что ещё остаётся? Боль, отчаяние, бесконечная усталость, скорбь и разочарование? У него больше нет ни одной причины жить. Хотя она, конечно, хотела бы, чтоб он жил. Но он всегда был тем ещё эгоистом. Ещё шаг. Хватит духу — и последний будет решающим. Нил вглядывался в землю, будто искал в ней какого-то утешения или сочувствия, но она словно насмехалась над ним, медленно переваривая внутри его дорогую Стеллу. И его переварит, такая беспощадная и беспристрастная. Зато он сейчас нанесёт ей удар. Едва ощутимый, но всё же — удар. И тогда они будут вместе — он, эгоистичный и безалаберный принц, и она, падшая женщина, открывшаяся только ему одному. Вместе навсегда.
Не успев сделать последний шаг, в своих затуманенных мыслях Нил не сразу сообразил, что слышит что-то. Громкое и ритмичное, что отзывается у него во всём теле, как стук собственного разорванного в клочья сердца, только намного, намного тяжелее. Он задержался, чтобы прислушаться. Это был тревожный звон скорбных колоколов.
— Ну и чудо! Я пока ещё жив, а меня уже оплакивают, — он горько засмеялся.
Ах, эти чёртовы колокола. Он слышал их каждый чёртов раз с тех пор, как началась эта душераздирающая война. И каждый день ему было страшно проснуться с утра от этого звона, чтобы узнать, что снова кто-то умер. Стало всё равно после третьего раза, что уж там. А теперь посмотрите — вот он — такой же, уже практически живой призрак. Мертвец с горячим телом и дыханием. Но уже оплаканный заранее. Да…
Он постоял с минуту, а потом его лицо исказилось, и он сразу же протрезвел. Колокола били по члену королевской семьи. Но не по нему. Он обернулся и посмотрел на замок, что возвышался вдалеке. Такой неприступный и нависающий над головой, словно чёрная грозовая туча. Он всегда пугал Нила своей грандиозностью, когда он возвращался туда. Но теперь пугал ещё сильнее. Потому что он понял, о чём возвещали колокола, и ринулся туда, даже ни секунду не раздумывая, хотя и считал, что больше не станет этого делать. Он никогда не ладил с семьёй, как и семья не ладила с ним. Но больше никого не осталось. Не успел он оклематься - и не сумеет это сделать больше никогда - как снова над его головой нависло слово «смерть». Только чья?
Он бежал всё по тем же крышам. Пошатывался от алкоголя. И совершенно не боялся сорваться. Хотя он бы сейчас, наверно, стал сожалеть об этом, если бы умер, не узнав истину. За ним было не угнаться. Нил просто хотел поскорее убраться от той злосчастной деревушки. А потому до замка добрался за считанные минуты, но вот стражники у ворот преградили ему дорогу.
— Как смеете вы? Знаете ли, кто я такой? — возмутился он.
Стражники переглядываются и дружно кивают. Нил сгибается, чтобы отдышаться после бега, но всё же смотрит на них свысока. Переводит взгляд на ворота, которые наглухо заперты. Пожалуй, он поспешил, стоило пойти старым проверенным путём через стену, подвалы или тайники, а не вот так вот прямолинейно, через главный вход.
— Впустите меня немедленно, — приказывает Нил.
— Приказано никого не впускать и не выпускать из замка, — сухо отвечает стражник и смеряет его надменным взглядом. — Даже принцев.
Нил нестабилен и легко поддаётся злости, а алкоголь в крови даёт о себе знать. Он хватает стражника за грудки и смотрит в глаза.
— Что же это такого важного там происходит, что мне нельзя войти в место, где я живу с рождения? — озверело шипит он. — И что это за чертовщина, по ком били колокола?
— Не знаем.
Это всё было тщетно. Стража — серое войско, исполняющее любые приказы и не требующее посвящать себя в детали. Приказы есть приказы, а подробности никому не нужны. Но Нил не хочет просто так сдаваться, раз уж пришёл сюда. И закрытые ворота его не остановят. В тайный ход его не пустят, раз уж он оказался перед стражниками. Он подходит вплотную к воротам, и стражи это допускают, а оттуда видно огромное сооружение. Дрова, огромный столб, верёвки. У Нила перехватывает дыхание, и он спрашивает необдуманно:
— Что это вообще такое? Я не видел этого долгое время… Это же… — он поднимает взгляд на стражу. — Для чего это? Что там эти сумасшедшие вообще собрались делать? Отвечайте. Живо.
Он выглядел злым. Стражникам никто не приказывал молчать. И пусть они не знали всей правды, но тоже могли строить предположения. И, неуверенно взвесив все «за» и «против», поделились с Нилом своей догадкой. Хотя ему и самому приходили такие же. Но когда они были озвучены, это показалось ещё более абсурдным, чем было на самом деле:
— Кажется, сегодня на закате в замке собираются… сжечь ведьму.
========== 13. Затишье перед бурей ==========
Комментарий к 13. Затишье перед бурей
***Wallace Band - Король не придёт
Послушать песни, найти плейлист и арты можно в группе: https://vk.com/pub_fire_m
Она столь похожа на куклу со стеклянным взглядом, лишённую всяких забот. Её пепельно-русые волосы, почти не тронутые сединой, расчёсываются легко и плавно. Хаз смотрит на королеву и не может отвести взгляда. Кожа у Эдеи такая пористая, всё эта оспа, но каждый небольшой шрам не уродует, а украшает — словно на её лице звёздное небо. Но всё же пудра. Так нужно, люди же стыдятся и не понимают, что красота существует такой, какая она есть — даже в шрамах. Хаз с грустью проводит рукой по своей щеке и неслышно вздыхает. Она переодевает королеву в лучшее платье — таков приказ, сегодня она должна быть непревзойдённой. Хаз не догадывалась, для чего это необходимо. Ей казалось, что сегодня у её королевы должен быть радостный день, и ради этого Хаз попытается сделать всё, что от неё требуется. Потому что никто на её памяти не страдал пуще Эдеи. Хаз закалывает ей в волосы украшения, вплетает цветы и надевает диадему. Впалые щёки, выступающие скулы и пустой взгляд. Элегантное фиалковое платье, белая кожа, цветы. В свои сорок она выглядит одновременно молодой и старой, словно призрак, застывший во времени — очень измотанный призрак.
Король смотрит на неё с некой едва различимой нежностью во взгляде. Он пришёл посмотреть, как Хаз исполняет его приказ и достаточно ли королева красива. И пока фрейлина покорно подпирает стену, король оценивает результат. Осматривает внимательно каждый дюйм тела Эдеи. И на него накатывают воспоминания об их первой встрече. Когда он увидел её ещё смущённой девчонкой, когда она не смела даже принцессой называться и когда её чарующая красота затмевала даже самые ярчайшие звёзды. Когда-то всем сердцем он обожал эту женщину, и она родила ему прекрасного сына, а затем снова, и снова, и снова… Но с каждым годом красота её и глаза её угасали, дети становились несносными и непокорными, а потом… она стала совершенно другой, сыновья только перечили, а он так жаждал их послушания, но на них не было управы. А рождались лишь бабы, а что с них толку — ни на трон посадить, ни на член. Их только замуж — больше приданного, больше сорванцов, что имеют право претендовать на трон и вырваться из грязи в князи. Дерьмо.