— И пока она будет гореть, запах тлеющей плоти вместе с дымом будет проникать в это окно и клубиться в этой камере, и ты задохнёшься в нём.
Шаб забился в агонии, но было поздно. Пламя уже было разожжено. «Наказал» — ухмыльнулся король и захлопнул двери накрепко, чтобы ни один порыв свежего воздуха сюда больше не проник.
========== 14. Буря ==========
Комментарий к 14. Буря
**Внимание!** В этой главе присутствуют сцены жестокости, которые могут быть неприемлемы для некоторых читателей. Поэтому рекомендуется особо впечатлительным пролистать эти сцены. Спасибо за внимание и понимание.
*Немного нервно - Чёрные травы
Послушать песни, найти плейлист и арты можно в группе: https://vk.com/pub_fire_m
— И откуда же в замке взялись ведьмы? — насмешливо ответил Нил упрямым стражникам, а у самого в душе похолодело.
Ну что за чертовщина?! Он просто не понимал, действительно ли он попал в тот же замок, откуда уходил. У Нила было такое чувство, будто за время его отсутствия всё перевернулось вверх дном. Ведьмы, на самом деле, - тот ещё бред собачий. Быть может, конечно, травница как-то оплошала, и недовольные таким образом решили отыграться. Эту девочку оклеветали и приговорили к казни, потому что травников и тех, кто знает больше других, не очень-то и жалуют в замках, да и в других местах тоже. Так Нил рассуждал. Но раз так, в голове не укладывается, ведь она принесла гораздо больше пользы, чем какого-либо вреда. И было чрезвычайно глупо ради потехи сжигать «ведьм», пока прочие люди борются за своё существование то на войне, то в бедности.
— Вы действительно не знаете, что это были за колокола? — ещё раз уточнил Нил, умерив свой нетрезвый пыл, на что стражники отрицательно помотали головами. — Ясно.
Он не хотел бороться дальше. Он мог бы настоять, чтобы ему открыли ворота. Мог бы прорваться внутрь и выяснить всё лично. Мог бы попытаться препятствовать глупым игрищам с ведьмами. Вот только зачем? Нил просто сел на землю, словно невоспитанный нищий, и посмотрел в стальное небо пустым взглядом. Он не видел смысла боле ни в какой борьбе. Колокол снова зазвонил, и он просто закрыл глаза. Потому что каждый удар, каждая весть о смерти сейчас отзывалась в нём слишком болезненно, кроме, пожалуй, его собственной — эту бы он простил, и боли бы больше не было. Ему просто было тошно уже от всего. И вдруг раздался смех.
Чересчур знакомый и в то же время столь непривычный, он сразу же привлёк внимание Нила, и тот заинтересованно поднял голову. Через прутья в воротах, словно через дырявый бедняцкий забор, было видно всё. Словно на ладони была постройка в виде толстого деревянного столба и сухих веток и дров у его подножья, стоящая в самом центре площади. Стражники даже не сопротивлялись, когда Нил припал к прутьям, чтобы получше рассмотреть происходящее. Только отвернулись, чтобы самим на это не смотреть. И Нил наблюдал, как королева Эдея впервые за долгие годы покинула свою мрачную и одинокую башню. Король, пусть и с отвращением на лице, вёл её за руку, а следом гордо шагал придворный лекарь. Королева сияла при виде своего мужа и радовалась каждому лучику света, пробивающему стальное небо, и каждому дуновению ветра. Никого, кроме придворного палача и ещё двух стражников, на площади больше не было. И Нил с каждой секундой всё яснее осознавал ужас происходящего.
— Что всё это значит?! — разгневанно гаркнул он. Его безразличие быстро развеялось, также быстро пришло понимание того, что стражники ничего ему не скажут. Поэтому его вопросы скорее были адресованы самому себе. — Как можно так поступать? Кто посмел назвать её ведьмой? Кто?
«Я», — моментально пронеслось в мыслях, и Нил замер. Он наблюдал, как придворный лекарь подсаживает Эдею к столбу и обвязывает ей руки, а она безо всякого сопротивления не спускает глаз с мужа, пусть он яро отводит взгляд. И вспоминал, как не столь давно сам лично считал мать сумасшедшей и желал ей скорее умереть, чтобы уже не мучилась в этом мире, и тоже обзывал ведьмой. И от осознания у него задрожали руки, потому что только сейчас он понял, что был не прав и что королева смерти не заслуживает. Как не заслуживала и Стелла.
— Остановитесь… — прошептал Нил отчаянно.
Но его, разумеется, оттуда никто не мог услышать, да и увидеть тоже. И, когда королева Эдея была накрепко привязана к столбу, а пламя разожжено, и ужас только-только начал заполнять её глаза, Нил действительно обречённо закричал:
— Я приказываю остановиться!
И он со всей силы ударился боком о ворота так, что они зазвенели и донесли его гнев до самопровозглашённых инквизиторов. Стражники спохватились и попытались оттащить его, но не смогли даже удержать. Он вырвался и продолжил неистово биться о ворота, не прекращая кричать. Король даже не скрывал, а откровенно смотрел на Нила, как на дурака, пока придворный лекарь вещал:
— Эдея, любовница Дьявола, что носит исчадье Ада в своём чреве, зачатое в проклятую ночь. Да постигнет тебя кара небесная! Да за грехи свои окажешься ты в Аду, где век выплачивать будешь цену за измену! Да будет твоё наказание долгим и мучительным! Да очистится твоя душа, да сгинет твоё бренное тело, поддавшееся похоти и разврату! Аминь!
И с каждым словом королева начинала кричать всё громче. Пламя охватило толстые поленья внизу и нещадно жгло её ноги, заставляя женщину беспомощно извиваться в агонии. Нил бил ворота кулаками и ногами, но они, чёрт побери, были абсолютно нерушимы. Единственная надежда была на прогнивший деревянный засов, и Нил в гневе стал биться в том месте, закрывая глаза от страха. Эдея и кричала, и плакала, и страдала от боли, и боялась смерти, как боится каждый человек. Она была беспомощна и ничего не могла противопоставить. И где, спрашивал Нил себя, был в этот момент Шаб, что бил себя в грудь, мол, он единственный заботится о матери? Где был Шаб, который остался в замке, в своей хоть и весьма условной, но всё же зоне комфорта? Как он посмел допустить такое?
Стражники скрутили Нилу руки и поставили на колени. Посмели поставить на колени принца и заставили наблюдать за этой адской пыткой. Смогли только потому, что он выдохся и не мог продолжать бороться. Его руки кровоточили, но ему явно было не больнее всех. И, когда Нил осмелился поднять голову, откидывая слипшиеся от пота волосы, и заглянуть сквозь прутья, он нашёл ответ на свой вопрос.
Шаб едва передвигал ногами, но всё же шёл так быстро, как мог. Его руки бессильно висели и от локтя по самую кисть были полностью в крови, и эта кровавая дорожка тянулась за ним из самого подземелья, где находится темница. Его пальцы были сломаны, его руки изувечены, а в глазах читалось неистовое безумие. И он совсем наплевал на эти испорченные руки, когда наконец увидел Эдею. И он в дикой ярости побежал, как уж сумел, к столбу, чтобы освободить мать. Но его перехватила стража и заломила так же, как и Нила, но Шаб совершенно не мог сопротивляться с раненными конечностями и просто напрасно бился и кричал. А король лишь ухмыльнулся и перевёл взгляд на пламя, что дошло до бёдер королевы, вот только воцарилась полная тишина. Она потеряла сознание от боли, если ещё от шока не умерла.
У Нила от этого зрелища всё похолодело внутри, и он как-то всё же нашёл в себе силы бороться дальше. Он резко начал вырываться и благодаря телосложению, неожиданности, минутному отдыху и усилившемуся гневу сумел отбросить стражников. А сам с разгону бросился в ворота, и от удара они немного пошатнулись. Стражники спохватились, но Нил ударился снова, и снова, и, когда его почти скрутили, ворота, наконец, отворились. Он, не раздумывая, метнулся внутрь, пытаясь напасть… было не важно, на кого, просто напасть. И пусть у него получилось прорваться, но… он опоздал.
Стражники отступают, и король с придворным лекарем покидают эту сцену. Шаб весь белый стоит на коленях, сломленный и опустошённый. Ужасная вонь горящей человечины. Пепел разметает ветром по площади во все стороны, и он оседает Нилу на щёку. И, наверное, попал в глаза. Иначе почему текут такие горькие слёзы?
Беременная королева Эдея сожжена в страшных муках.