— Чудесно. Вы ведь осматривали королеву. Она, право, не в себе. Она опасна, — шепнул король, подойдя и наклоняясь к Хаз. Она не посмела сделать и шага в сторону. — Она может причинить вред не только себе, но и другим. Но привязать я её не могу, я же не чудовище какое. Просто нужен за ней глаз да глаз. Знаете, Ваша помощь бы очень пригодилась. В замке есть все: няньки, служанки, кухарки, горничные. Но лекаря не хватает очень. Вы бы очень мне пригодились.
Звучало так, будто старый развратник хвастается своим гаремом. И пытается обзавестись ещё одной девочкой в коллекции. Но Хаз двусмысленных намёков не понимала. Или же старалась делать вид.
— Боюсь, нянькой я стать не смогу. Я совершенно не умею заботиться о других. Простите за дерзость, — поклонилась она вежливо, сгорая от желания поскорее уйти.
— Но я ведь не за просто так предлагаю, — хлопнул руками король, не разделяя её желаний. — Само собой, работу я оплачу, хорошо оплачу. Возможно, даже с прибавкой… При оказании кое-каких дополнительных услуг… Вам ведь нужны деньги, верно? — он подмигнул. — А мне нужна моя королева. Здоровая и свежая королева…
— Прошу прощения, — сказала Хаз уже более настойчиво и смущённо, так как почувствовала, что разговор принимает серьёзные обороты. Накала добавляло то, что она была в недостаточно приличном для королевского двора наряде, ибо в бедном скитании от города к городу просто не было возможности приобрести нормальную одежду, и она чувствовала на себе пожирающий взгляд, и вся её суть просто горела от стыда, — но я торгую лишь своими способностями, а не телом. Если мне некого очистить, иной работы для себя я не вижу и принимать не намерена в силу некомпетентности. Также у нас есть устав, и я при всём уважении не стану отвергать прописанные в нём правила.
Хаз поклонилась ещё раз, прося про себя, чтоб король не разозлился и она не была тотчас же казнена. Ей хотелось натянуть свой плащ и скрыть своё лицо и тело от посторонних глаз как можно быстрее. И она направилась к выходу. В этот момент король хохотнул, и хохот этот холодком прошёлся по спине девушки, заставляя оцепенеть на полпути к дверям. А ведь к свободе был так краток путь…
— К чему Вы об уставе, леди Хаз? Насколько я знаю, Ваш монастырь уже давно сгорел, не оставив после себя ни досочки, вместе со всеми своими уставами. И Вы уже давно странствуете, потому что Вам некуда податься. Также я прекрасно осведомлён, что денег у бездомных монахинь нет, а уютного крова — и подавно.
— И что Вы хотите этим сказать?
— У нас есть то, что нужно друг другу, — король, несомненно, умел вести переговоры. Хотя и, согласно всеобщему мнению, он недалёкий и легкомысленный, теперь становится ясно, что это не так. Красноречие или нечто подобное — единственная причина, по которой до сих пор он смог удержать власть в своих руках с таким-то подходом к делу. — Прошу лишь заботиться о моей супруге, лечить её раны и присматривать за ней, будучи фрейлиной, независимо от Вашего происхождения. Взамен получите кров и грош, а также моё расположение. Таких заманчивых условий и такого крова не сыскать Вам больше нигде. Соглашайтесь, ну, чего же медлите?
Хаз не по себе. Чувство липкое, будто что-то тёмное не хочет отпускать её из этого места. Да и условия выгодные, а на намёки озабоченного короля можно закрыть глаза, пока они остаются лишь намёками.
— Позвольте, могу ли я прикрыться своим плащом, чтобы никого не смущать? — осторожно поинтересовалась она. — К тому же, в замке достаточно прохладно…
— Да ладно, теперь это без надобности, — он высмеивал её со своего королевского трона. — А вот платьем фрейлины было бы прикрыться уместно. К тому же, оно гораздо мягче и теплее.
Но что-то всё же тут не так. Он действительно давит и не примет её отказа. Король умеет убеждать или, скорее, ради своей жизни приходится быть им убеждённой. Но условия действительно… Кажется, если Хаз согласится, то проиграет (хотя игры-то никакой и не было). Опасно и… Других вариантов и вправду для неё не сыскать.
— Так и быть, — Хаз становится на колени пред ним, не дойдя буквально два метра до выхода. — Благодарю за приём. Фрейлиной Её Величества? С радостью.
Шаб ни за что не смирится с этим. Хаз, быть может, тоже. Она прибыла как уважаемая гостья, чествуемая на королевском банкете, а подписалась на роль призрака, который вошёл в огромный королевский замок и безвозвратно растворился средь его холодных стен.
========== 3. Шрамы ==========
Комментарий к 3. Шрамы
**Немного нервно - Витражи (включить рекомендуется ближе к концу главы).
Послушать песни, найти плейлист и арты можно в группе: https://vk.com/pub_fire_m
Шейн неотрывно смотрел на потолок и даже не заметил, как ночь сменилась на утро. Он чувствовал дрожь и не хотел подниматься, вливаться в жизнь замка, страны, мира. Он всего лишь хотел остаться в кровати. Хотя бы навсегда. «Но сделать это — почти то же, что и умереть». Так Шейн говорил себе после каждого рассвета, и именно эти слова заставляли его подниматься на ноги каждый день и идти поднимать на ноги всё, что рухнуло до его прихода.
Шейна мучила хроническая бессонница, а потому похож он был на призрака — глядишь, вот-вот сделается прозрачным. Глубокие мешки под глазами, худое лицо от недоедания из-за работы. Нервы сдавали. Он старался всё наладить и улучшить эту страну, но все почему-то делали совершенно не то, что он говорил им. Ладно уж, возможно масштабы страны были для них чересчур велики, но даже в мелочах… Попросил слуг выставить серебряную чашу, а они решили, что негоже прибедняться кронпринцу, и поставили золотую. Недотёпы! Шейн голос сорвал на одной недалёкой служанке, а в итоге его стали бояться все. Да это он должен был их бояться — с такой-то исполнительностью!
Из-за его резкости в коридоре все служанки избегали его и проходили мимо, оставляя лишь кроткие поклоны в лучшем случае. И не у кого было спросить, почему до сих пор окно в его комнате, вернее, пустая дыра, которая всегда его тревожила, не была закрыта? Небрежно вытесанный квадрат в стене, через который в комнату проникают и всякие насекомые, и ветер, а скоро и стрелы от скуки пускать начнут. Давно уже пора поставить витраж, но кто этим занимается? Первым делом почему-то решили установить его в покоях королевы, чтобы солнце не тревожило её больные глаза. И никого не волнует, что Эдее наплевать на всё: и на солнце, и на витражи, и на себя в целом. А серые глаза Шейна потускнели и выцвели от того, с какой неотрывностью он вглядывался в документы, и утреннее солнце не только тревожило его неспокойный сон, но и выжигало несчастные очи. Потому Шейн считал, что ему нужнее. Да вот только с мнением будущего короля никто не хотел считаться. А зачем? Возможно, он не удержит этот трон и больше года. Возможно, он тоже, как и братья…
Он слишком боится смерти. Его пугает всякая незащищённость. Если пить не из серебра, можно вкусить яду и умереть мучительной смертью. Если стоять возле окна, можно выпасть из него, стать целью лучника или попросту быть сброшенным — последний вариант в этом замке казался наиболее вероятным. Потому что внутри этих стен разрастается заговор. Потому что служанки с придворными шепчутся за его спиной, мечтая воткнуть туда нож, и втихаря смеются над его беспомощностью. Он стоит гораздо выше, но не способен сделать ничего без одобрения короля, потому что так тут устроено. И почему-то все видят лишь то, как высока эта должность, но никто не хочет взглянуть на то, сколь она сложна и сколько человеческих сил отнимает. И они слепо хотят её себе, но пока ещё нет смельчаков, готовых сделать первый шаг. Но как скоро таковые найдутся? Ведь в замке этот непредсказуемый Шаб. Этот сопляк, который не покидает его стен, но смеет прямо в лицо будущему королю пускать откровенные угрозы. Он, верно, также хочет занять трон, ибо имеет на это право (только об обязанностях не задумывается). Опасность кроется повсюду, и Шейну нельзя терять бдительности. Ещё и чужак в замке. Эта… падшая женщина. Которая наверняка продалась королю, чтобы остаться в королевском замке и забыть о жизни в нищете, надела платье фрейлины и теперь ходит по пятам за королевой. Две непредсказуемые женщины, два непредсказуемых брата, опасный и эгоистичный король, слуги и стадо младших сестёр. В замке заговор, а мир сходит с ума вместе с его обитателями. Вместе с Шейном.