Неожиданно он подпрыгнул на стуле, задев упавший с примуса омлет, оказавшийся на белоснежной скатерти. Ведь накануне вечером он запер все двери на задвижки, а наружную дверь закрыл еще и на цепочку!
— Значит, ко мне можно спокойно войти, как в любое общественное заведение! — проворчал он. — Или кто-то действует по методу, описанному в романах Энн Радклифф[46]. Очевидно, хозяйством у меня занимается призрак, умеющий проходить сквозь двери, закрытые на три задвижки!
Ему так не понравилась эта ситуация, что он едва дотронулся до завтрака.
«Если бы я написал об этом в своем детективном списке, то должен был бы решить, по примеру полицейского, героя романов Уоллеса, что в квартиру есть тайный вход, — подумал Харлисон. — Впрочем, мне следовало ожидать столь романтической стороны у моего приключения… Что стало бы с тайной, не существуй шкафы с двойным дном или фальшивые стены… Мне стоило давно догадаться об этом, вспомнив странные приказы, что я получал после Адена. Об этом же мне напомнил и мой портрет, так деликатно продемонстрированный мне на каминной доске…»
Его размышления прервал раздавшийся на втором этаже, пронзительный трезвон с металлическим тембром.
Телефон!
Он почувствовал себя не таким одиноким, раз кто-то хотел поговорить с ним, и, значит, еще чей-то голос должен был прозвучать в пустом доме.
— Алло! — произнес он, сняв трубку.
— Отлично, вы уже на месте. Давно пора. Телефон вам наверняка покажется более удобным средством связи, чем вентиляционная труба, не так ли?
— А, так это вы, — сказал Харлисон только для того, чтобы сказать хоть что-нибудь.
— А вы надеялись услышать кого-нибудь другого? — с недоброй иронией произнес голос. — Конечно, на «Джервисе» все было иначе. Вы симпатичный парень, и ваша всегдашняя скромность мне очень нравится.
— Очень рад, — пробормотал инженер.
— Вы всегда казались мне весьма проницательной личностью. Значит, вы уже знаете, что старушку Слиппер вычеркнули? Вы не теряли время даром.
— Что вы сказали?
— Неужели этот чертов телефон работает так плохо, что мне приходится повторять? Ладно, я не буду спрашивать у вас, кто и как провернул дельце. Это ваше дело, и вам положено это знать в соответствии с вашей ролью. Иначе, зачем бы вы запирались на задвижки?
— Да, это так, — осторожно согласился Харлисон. — С чего бы мне поступить иначе?
— Гровер и его банда давно крутились вокруг нее. Я говорю про Слиппер. Следовательно, было нужно, чтобы она упала с лестницы, выпив вчера вечером свою обязательную порцию джина. Кстати, весьма приличную порцию! Когда ее подняли, у нее череп оказался разбит вдребезги, и она уже замолчала навсегда, хотя была известна, как большая любительница поболтать. Я сразу не смог отправить к вам другую служанку, и вы хорошо понимаете, почему. Вы же не считаете меня агентом по трудоустройству?.. Может быть, вы смогли бы некоторое время самостоятельно заниматься своим хозяйством? Вы не представляете, сколько проблем создают нам ваши холостяцкие привычки!
Харлисона осенило.
— Конечно, не представляю, — сердито буркнул Харлисон.
— Осторожней! — в голосе собеседника прозвучали угрожающие нотки. — Вы начинаете вести себя слишком независимо. Учтите, мне такое не нравится!
Прочувствовав линию своего поведения в игре, Харлисон решил продолжать демонстрировать упрямство.
— У меня есть права! — проворчал он.
— Маньяк! Мелкий буржуа! Конторщик! Все вы одинаковы! — злобно прошипел голос на другом конце провода. — Вы не способны видеть происходящее в целом. Может быть, мне придется придушить вас в постели?
— Я подумал и об этом, — спокойно сообщил Харлисон.
— Мне не нужна другая такая старая карга, как эта Слиппер, которая постоянно будет совать свой нос в то, что ее не касается… Послушайте! На этот раз я снова постараюсь закрыть глаза на вашу глупость, но дальше контакт будет осуществляться только через моего посредника. Это будет означать, что если вам взбредет в голову провести расследование обо мне, то я должен буду вмешаться.
— Ха-ха! — бросил Харлисон, не нашедший лучшего ответа.
Но незнакомец рассвирепел.
— Я убью тебя, слышишь? Я убью тебя, клоун!
— Как хотите, — согласился Харлисон. — Мне наплевать на ваши угрозы.
— Тем лучше. А пока можете курить голландский табак и читать «Квентина Дорварда».
Послышался щелчок брошенной трубки, и разговор прервался.
Харлисон немного подумал, а потом набрал номер телефонной станции.
— Скажите, мисс, кто сейчас звонил мне? — спросил он телефонистку.
Девушка некоторое время разбиралась с его вопросом, потом ответила с некоторым удивлением:
— Но сейчас, сэр, вам никто не звонил.
Роуланд задумался. Потом пожал плечами и продолжил заниматься утренним туалетом.
Снова зазвонил телефон.
Он услышал снова голос своего только что положившего трубку собеседника, но теперь тот буквально кипел от ярости.
— Что, вы продолжаете свою игру каналья? Вы что, круглый идиот? Когда вам звоню я, на телефонной станции никто об этом не может знать! А уж вы-то должны хорошо представлять это! Вы знаете, когда вам станет известно то, что вам хочется узнать обо мне? Так вот, малыш, ровно за две или три секунды до вашей смерти!
Разговор опять оборвался, и Харлисон вернулся к мылу и зубной щетке.
«Интересно, что за жизнь ожидает меня в этом доме?» — подумал он.
Он решил повидаться с Черманом, и одна только мысль о скорой встрече с человеком, в котором не скрывается никаких тайн, быстро вернула ему обычное хорошее настроение.
Очередной взгляд в зеркало заставил его нахмуриться.
Это же черт знает, что! Он сразу представил, что ему неизбежно придется столкнуться с недоуменными взглядами добряка-комиссара «Джервис Бея».
Конечно, он мог придумать множество объяснений, небрежно заявить о случайном капризе, но ему очень не хотелось лгать этому простому открытому человеку.
Он не сомневался, что Черман легко прочитает ложь на его лице и в его глазах, сразу все поймет по его поведению.
Озабоченный этими неприятными мыслями, он вышел из странного дома и двинулся по Найтрайдер-стрит.
В Люгейте он наткнулся на парикмахерскую и попросил сделать ему как можно более короткую прическу, после чего постарался еще плотнее пригладить волосы.
«Хорошо, если он подумает всего лишь об отсутствии у меня вкуса», — подумал он.
Черман, некоторое время внимательно изучавший меню таверны «Под гербом Грэнтема», почти не обратил внимания на некоторые изменения в облике приятеля.
— Я вижу, что вы пожертвовали своей роскошной шевелюрой, поддавшись очередному веянию моды, — сказал он. — Эта новая прическа вас очень сильно меняет… И мне казалось, что вы всегда были блондином? Но, как говорится, о вкусах не спорят, и я не собираюсь добиваться изменений в небесной механике. Меня вполне устраивает то, каким образом Земля вращается вокруг Солнца. Что вы скажете о телячьей отбивной и спарже со сливками? Я мечтал об этом еще до Коломбо…
Лондонские рестораны — довольно отвратительные заведения, предназначенные исключительно для набивания желудка, но таверна «Под гербом Грэнтема» известна даже на континенте как редкое исключение из этого достойного сожаления правила.
Когда Черман назвал официанту какое-то вино континентального происхождения, Роуланд попытался вспомнить, какое пойло пытались всучить ему в Сиднее или Мельбурне под названием «французское вино».
За сотерном[47], которым они запивали лангуста, последовал пойяк[48], темная бутыль которого сопровождала жаркое.
Хозяин ресторана, доброжелательно следивший за прекрасным аппетитом своих клиентов, шепнул по секрету, что у него можно заказать настоящий шартрез, этот знаменитый французский ликер, а из коньяков у него найдется бутылочка наполеона.
46
Энн (Анна) Радклифф (1764–1823) — знаменитая английская писательница, классик «черного» готического романа («Удольфские тайны», «Итальянец» и др.).
48
Пойяк — французское вино, разновидность красного бордо из винограда «Каберне Совиньон».