— Какой он молодец, этот мистер Роуз, — сказал он в качестве преамбулы.
— Роуз? Кто такой Роуз? — удивился Диггер.
— Это детектив, которого вы послали в Стангерсон-флит.
— У нас нет детектива по фамилии Роуз, — ответил Диггер. — Мы никого не направляли в здание, о котором идет речь; более того, нас никто об этом и не просил!
— Тысяча тысяч флейт и барабанов! — прорычал полковник. Он скатился по пыльной лестнице полицейской крепости, бросился в первое же подвернувшееся такси и помчался домой.
В здании царила жуткая суматоха. Пожарные карабкались на головокружительную высоту по пожарной лестнице, направляя бесполезные брандспойты на кустики вечнозеленых растений, обильно политые бензином и пылавшие, как костры инквизиции.
Мистер Грумбашер печально смотрел на свои великолепные ковры из чистой шерсти, политые концентрированной кислотой.
«Клуб восьми» опустел, и причина этого была достаточно серьезной: в клубе господствовал отвратительный запах, словно в помещении взорвали несколько вонючих бомб.
С тяжелым сердцем, полный опасений, полковник открыл дверь в свою квартиру. Через мгновение большое здание заполнили его крики и ругательства. В его рабочем кабинете взорвалась граната, превратившая помещение в свалку мусора.
Таким образом фальшивый детектив Роуз отметил свое пребывание в Стангерсон-флит.
Вечером, когда в громадном здании воцарилось относительное спокойствие, и когда толпа детективов продолжала активно пересчитывать ступеньки лестниц, в офисе Херда и Мершана зазвонил телефон.
Трубку взял господин Мершан. Он сразу же сильно побледнел и окликнул своего компаньона.
— Томас, — сказал он, — этот разговор имеет отношение лично к вам. Вы возьмете трубку?
Господин Херд взял трубку, и, если его компаньон побледнел, то лицо Херда приобрело жуткий багровый цвет.
— Это так? — спросил господин Мершан. — Маленький цветочный магазин на углу Калторп-стрит…
— Ради Бога, не напоминайте мне об этом, Дик, — прорыдал Херд. — Я был пьян. Я сошел с ума… Ах, Дик, молодая девушка, неподвижно лежавшая в грязи, с выступившей из уголка рта кровью! Я вижу ее каждый вечер, каждый день! Вот уже два года, как я не могу уснуть… Она приходит ко мне по ночам, и из ее рта выступает кровь, когда она пытается продать мне цветы!
— Бог вам судья, Том, — печально ответил мистер Мершан. — Я вижу, что ваше наказание уже началось. Я не вправе дать вам совет, потому что он будет ужасным; к счастью, у вас нет родных, нет ни жены, ни детей.
— У меня есть маленькая собачка, — тихо сказал Херд.
— Если хотите, я возьму ее к себе.
— Спасибо, Дик. Могу я попросить вас… Иногда молиться обо мне?
— Конечно, — со слезами на глазах ответил Мершан.
— Этот человек… Который позвонил мне… Он дал мне время до завтрашнего утра, не так ли?
Мистер Мершан молча кивнул.
— Умереть — это значит умереть, да, Дик?
Они молча пожали друг другу руки. Потом господин Херд на протяжении двух часов давал своему компаньону советы и рекомендации, имевшие отношение к их совместному предприятию.
Поздно вечером господин Мершан даже не услышал, как он ушел.
Утром, пересекая железнодорожную линию в Клапхэм Джанкшен, мистер Томас Херд был сбит товарным поездом и скончался на месте.
На некоторое время крупные неприятности у жильцов Стангерсон-флит прекратились, по крайней мере, их не замечали.
Но на пятнадцатый день, на рассвете, у Александра Стангерсона зазвонил телефон.
Звонок не разбудил его; он всю ночь не смыкал глаз, потому что его тревожило наступление роковой даты.
— Добрый день, мистер Стангерсон, — прозвучал тонкий голосок. — С вами говорит мистер Роуз.
— Как только вы осмелились, — пробурчал владелец дома.
— Вы ничего не сделаете, мое дорогое подставное лицо!
Стангерсон мгновенно насторожился; его рука, державшая телефонную трубку, немного дрожала.
— Мой дорогой Ал, — продолжал мистер Роуз, — вы только представьте, какой шум поднимется в Лондоне, когда станет известно, что вы всего лишь вульгарное подставное лицо!
— Что вы знаете об этом? — ответил собственник дома с возросшей уверенностью. — Если так оно и есть, то чего я должен стыдиться?
— Все правильно! Но ваши арендаторы сочтут это объяснение неудачным, в особенности, когда они узнают, что Стангерсона в действительности зовут Лайонель Фелман, который был вынужден просидеть некоторое время в тюрьме в Дартмуре, да и образцовая тюрьма во Фресно ему хорошо знакома. А еще им будет интересно узнать, что за оплату голландских товаров фальшивыми флоринами он должен был провести отпуск в тюрьме Леувардена[54].
— Вы дьявол! — Других слов у Стангерсона-Фелмана не нашлось.
— Мне кажется, что суммы в десять тысяч фунтов, которых мне вполне хватило бы, чтобы оставить вас в покое, не найдется в вашем сейфе, и что вы никогда не сможете подписать чек на эту сумму.
— Браво, мистер Роуз! Вы настоящий ясновидящий! — ухмыльнулся Фелман.
— Подождите! Я слышал про одну историю, связанную со строительством вашего дворца, историю со взяткой и ограблением мелких собственников, которая сможет побудить ваше товарищество раскошелиться на нужную вам сумму. Вы отправите деньги на мое имя в таверну «Синий слон» в Лудгейте[55] завтра до обеда. Я уверен, что деньги доставит мне не детектив Скотленд Ярда, потому что иначе в одной из вечерних газет появится история про скандал с Стангерсон-флит.
Кстати, я ничего не имею против того, чтобы вы сообщили своим жильцам, что обеспечили безопасность вашего здания, заплатив большую сумму Джеку-полуночнику. Это будет для вас хорошей рекламой и вас будут считать человеком, играющим в рулетку с фортуной. А теперь ложитесь спать и постарайтесь не простудиться, мой друг Лайонель!
Десять тысяч фунтов были переданы в нужное время в нужном месте.
Заплатил эти деньги вкладчик товарищества Стангерсона лорд Элмсфильд.
Глава X
Странный господин Роуз
Завладев деньгами мистера Стангерсона — или, скорее, лорда Элмсфильда — мистер Роуз заставил еще дважды вспомнить о себе.
Уже больше месяца, как мистер Гленвиль, предприниматель (театр, цирк), оборудовал цирк-шапито вблизи Мит Гарден, и по вечерам там собиралось довольно много зрителей как из Бетнал Грина, так и из Степни и Уайтчепела.
Мистер Гленвиль, звезда коммерческого успеха которого близилась к закату, вдохновился неожиданным успехом, и был готов на все, лишь бы удержать интерес зрителей к цирку Гленвиль. Во время антракта публика могла свободно посещать — без дополнительной платы — соседнюю с цирком палатку, получившую помпезное название «Удивительный аттракцион»; зрелище, демонстрировавшееся в этой палатке, было весьма близким к тому, что в Соединенных Штатах показывал Барнум[56].
Среди аттракционов мистера Гленвиля не было особенно уникальных чудес, но простая, неизбалованная зрелищами лондонская публика довольствовалась синим человеком, летучей лисицей, Лили, женщиной-деревом, сибирячкой Симлой с ногами верблюда и пожирателем стекла. Любопытный зритель мог также увидеть теленка с двумя головами, помещенного в самом темном углу, потому что вторая голова у него то и дело отклеивалась.
С наступлением ночи поток зрителей заметно поредел.
Мистер Гленвиль, ознакомившийся с выручкой, закурил дорогую сигару с золотым ободком и заглянул в опустевший «Удивительный аттракцион». Подойдя к двухголовому теленку-феномену, он пробормотал во все четыре его уха, что жизнь, несмотря на густой фог и дождь, все же была прекрасна.
— Когда у тебя две головы вместо одной, жизнь становится приятной вдвойне, — произнес кто-то рядом с мистером Гленвилем скрипучим, словно копирующим звук напильника, голосом.
56
Знаменитый американский шоумен, антрепренёр, крупнейшая фигура американского шоу-бизнеса XIX века. Снискал широкую известность своими мистификациями, организовал цирк своего имени.