Передать вашему подзащитному Роуланду Харлисону следующее: Вы большой шельма, Харлисон, но я все же хону сделать для вас кое-что. Тот камень „Сердце Бхавани“, что сейчас у вас в руках — это кусок цветного стекла. Где настоящий рубин? Скажите правду, и я извлеку вас из-за решетки».
Едва двери тюрьмы распахнулись перед посетителями и адвокатами, как мистер Смарт уже стоял перед камерой своего клиента. Он передал ему содержание письма, которое запомнил наизусть.
Харлисон почувствовал охватившую его тело дрожь.
Облик эшафота, к которому он давно привык во время кошмарных снов, начал растворяться в свете загоравшейся перед ним зари надежды.
«Сердце Бхавани!»
Неожиданно он увидел перед собой странный красный салон, появившийся когда-то перед ним, словно ночной сон.
Огромный рубин в ларце из черного дерева.
Глухим лихорадочным голосом он рассказал об этом происшествии мистеру Смарту, выслушавшему его с открытым от изумления ртом словно ребенок, которому в первый раз рассказывают сказку из Тысячи и одной ночи.
Потом он неожиданно замолчал.
— Послушайте, Смарт, я тут наговорил вам… Это все выдумки, бред… — После продолжительной паузы он добавил:
— Забудьте все, что я рассказал. Я придумал эту историю, так как она создавала у меня видимость надежды… Нет, ничего этого не было. Я ничего не знаю.
Когда Харлисон замолчал, перед его внутренним взором появился образ Нэнси Уорд, девушки, похитившей фантастический рубин.
— Короче, забудьте эту историю, Смарт. Она не стоит ломаного гроша…
Адвокат вздохнул.
— Действительно, нам нужно придумать что-нибудь получше… Эта ваша история ни в какие ворота не лезет… Я постараюсь забыть ее, как вы советуете…
Но это обещание имело смысл всего лишь для адвоката, потому что в тот момент, когда он давал его, Джо Партнер, главный сторож тюрьмы, отошел от двери в камеру, к которой прижимался ухом.
В обеденный перерыв Джо Партнер не отправился домой, а поехал автобусом до Чипсайда. Сойдя с него, он немного попетлял по улицам, постоянно оглядываясь, после чего зашел в таверну, где его ждал одинокий посетитель.
— Знаете, — сказал Джо, наклонившись к нему, — я очень многим рискую. Если узнают, что я делал здесь, я вернусь в Ньюгейт не старшим сторожем, а обычным заключенным.
Собеседник улыбнулся ему из-за дымчатых стекол очков.
— Успокойтесь, мой храбрый друг. Вы можете рассчитывать на абсолютную скромность с моей стороны. Это вам подтвердит банковский билет в пятьдесят фунтов, выпущенный английским банком.
После этого Джо Партнер подробно пересказал мужчине в очках все, что он услышал во время разговора Харлисона со своим адвокатом.
Глава XII
Красная комната
Протоколы допросов обычно только увеличивают объем дела, не добавляя в него ничего существенного. К тому же, процесс Харлисона перестал оставаться в центре внимания публики, так как ее внимание переключилось на более интересные события.
Прежде всего, на горизонте появился новый Джек-потрошитель; сначала шум вокруг него поднялся в Девоншире; из Девоншира он перебрался в Кингстон, а из Кингстона — в предместья Лондона.
В прессе проскальзывали сообщения, что немецкие шпионы посещали арсеналы Вулвича, словно портовые таверны.
Неизвестный цеппелин блуждал безлунной ночью над спящим Сити.
В течение шести дней «двенадцать честных и лояльных граждан», какими искренне считали себя присяжные заседатели, рассеянно прислушивались к унылым дебатам, проклиная напрасно потерянное время.
Они проснулись в тот момент, когда раздались гневные вопли обвинителя, крикливого дурака, рвавшегося к успеху, как паршивый актеришка с Друри-Лейн. После него они смогли позабавиться отчаянием адвоката Смарта, долго путавшегося в длинных фразах.
Бравый маленький адвокат на какое-то непродолжительное время завладел их симпатией, когда обозвал публичного обвинителя марионеткой и старой девой.
Но председатель строго призвал его к порядку, и «двенадцать честных и лояльных граждан», приравняв автоматически себя к этому видному юристу, тут же обрушили на маленького нахала взгляды, полные упрека.
Потом целых тридцать минут в мрачном зале господствовали эмоции: лорд Элмсфильд выступал с речью против обвиняемого.
Этот авантюрист Харлисон едва не стал его родственником! Негодяй ухитрился похитить сердце восхитительной Бетти Элмсфильд!
Ревнивый ветер пролетел над судейскими скамьями. Ну, теперь-то мы ему покажем, этому негодяю, как претендовать на руку самой богатой и самой красивой наследницы Соединенного Королевства!
Лорд Элмсфильд закончил свою речь сообщением о пропаже Бетти. Куда она исчезла? Когда имеешь дело с Джеком-полуночником, можно ожидать худшее. Он сказал, что потерял всякую надежду снова увидеть племянницу. Поэтому отныне его старость продлится в печальном одиночестве, его состояние пойдет на благотворительные цели, а у него останутся только воспоминания.
Эти слова прозвучали звоном погребального колокола для инженера. Все окончательно стало понятно обвиняемому и его защитнику.
Никто поэтому не удивился жутким заключительным словам, обычным для криминальных процессов Англии: «Guilty! Виновен!»
Роуланд Харлисон будет повешен через три недели.
Дел о Джека-полуночника было завершено фразой: «Осужденный останется подвешенным за шею, пока не наступит смерть».
С этого момента Харлисон оказался во власти смерти.
После оглашения приговора полиция совершенно перестала интересоваться особняком на Найтрайдер-стрит. Преступник был приговорен к смерти через повешение, и приговор было точкой в его деле.
Если бы появился Каннинг, то, может быть…
А куда пропал капитан Гровер?
Хороший вопрос! Разумеется, детектив-призрак после своей смерти вел только то существование, которое предписывал ему Каннинг.
Лорд Дембридж с горечью подумал об этом. Он не забывал про Каннинга, помнил его колебания.
Но ведь дело закрыто, не так ли?
Преступника повесят, о нем забудут.
Но приговор был вынесен двадцать дней назад.
Значит, Харлисон умрет завтра?
Если точно, то через шесть часов, потому что сейчас одиннадцать часов вечера.
После вынесения приговора какой-то человек каждый вечер проникает в небольшой таинственный дом. Он входит, словно к себе, опускает на окнах занавески и тяжелые шторы и устраивается в столовой, откуда уходит с началом рассвета.
Он часами сидит в кресле, размышляя и непрерывно дымя уродливой глиняной трубкой.
Это маленький человечек, плохо одетый, со странными манерами.
Каждый вечер он достает из кармана плоский ящичек, выкладывает из него на стол часы в медном корпусе и внимательно рассматривает их.
Иногда он обращается к воину на картине Гильдебрандта, чтобы сообщить ему какую-нибудь общеизвестную истину; так, например, сегодня вечером он сказал, что Харлисон будет повешен через несколько часов, что он будет далеко не первым невиновным, погибшим от руки палача, и что это, в конце концов, не имеет никакого значения.
— Мой старый приятель, — сказал он, — твой шлем, твой крест и твоя муха — это все просто пыль в глаза. Если бы ты мог говорить, ты бы сказал мне то же самое. Если кто-то хочет остаться абсолютным хозяином тайного общества, то ему достаточно окружить себя романтичными историями. Это общеизвестные правила прикладной психологии.
В этой истории нет ничего, кроме психологии. Когда-то мне были даны католическими монахами определенные инструкции, и из них я запомнил это замечательное слово: психология. Хотел бы я знать, как оно может пригодиться мне сегодня.
Если бы только я смог узнать побольше про красный салон… Похоже, что именно с ним связано очень и очень многое.