Выглянув наружу, я заметил, что мимо меня течение несло тушки погибших куропаток; мне удалось извлечь из воды несколько весьма упитанных птиц.
Я старательно очистил их от перьев; потом, поскольку огня у меня не было, я решил съесть их в том виде, в каком их подбросила мне судьба.
Первые несколько глотков оказались весьма трудными, но голод, как известно, не тетка, и к вечеру мне даже начало нравиться сырое мясо.
С полным желудком я провел спокойную ночь; когда я проснулся, я увидел, что благосклонные ко мне воды принесли к двери на чердак еще нескольких дохлых куропаток.
Единственным развлечением для меня было однообразное зрелище текущих мимо чердака вод; горизонт постоянно был скрыт за плотным туманом.
Через некоторое время я увидел проплывающую мимо меня доску, на которой сидел большой пес. Доску проносило несколько в стороне, и я отважно бросился в воду. С большим трудом мне удалось подтащить доску к двери на чердак. Пес был сильно истощен, и я с большим трудом затянул его на чердак.
Здесь его начало тошнить водой, после чего он, явно почувствовав облегчение, сразу же заснул, завернутый в одеяла. Я всегда любил собак, и поэтому радовался, что мне повезло встретить спутника.
Я решил, что пес, проснувшись, окажется таким же голодным, каким был я, попав на чердак.
Поэтому я очистил для него от перьев самую большую куропатку.
Пес проспал весь день и следующую ночь; когда на утро я предложил ему тушку птицы, он буквально проглотил ее.
Только теперь я разглядел, что это был не совсем обычный пес; он имел великолепную шелковистую шерсть огненного цвета с редкими черными полосами; что касается головы…
Так вот, до того, как я попал в Приют, я видел похожих на этого пса собак в зоологическом саду, куда меня изредка приводили.
— Ты не собака! — воскликнул я. — Ты не больше пес, чем я, ты тигр! Ты настоящий тигр!
Я поцеловал его в морду, и он в ответ лизнул меня в щеку.
Целый день мы играли, прыгали и кувыркались на одеялах; он мгновенно научился дежурить возле двери, стараясь не пропустить проплывающую мимо еду.
Если мне с трудом удалось выловить одну тощую куропатку, то Тигр заметил и извлек из воды жирного гуся, на котором мяса было гораздо больше, чем на самой крупной куропатке.
Вечером, засыпая рядом с Тигром, я впервые задумался о нашем будущем. Как я мог обеспечить нам пропитание, в особенности, если учесть, что аппетит моего товарища намного превосходил мой?
На следующее утро, когда я великодушно уступил последнюю куропатку Тигру, неожиданно послышался плеск весел.
Бросившись к двери, я столкнулся носом к носу с Уорбеком, нашим главным надзирателем.
— Как интересно! — воскликнул он. — Вот еще один уцелевший! Он будет с радостью принят в наш новый Приют! Забирайся же в мою лодку, мой маленький друг!
Он ловко направил свою небольшую лодку к двери в мое убежище.
— Уорбек! — неожиданно для меня самого сказал я. — Ты где-то забыл свою трость!
Он огладил свою бородку, и в его карих глазах промелькнул свирепый блеск.
— Как интересно, мой маленький друг уже обращается ко мне на «ты»… Он, кажется, разучился называть меня господин Уорбек? — ухмыльнулся он.
Наклонившись к днищу лодки, он поднял большую дубину.
— Как видите, я готов выполнить любое ваше желание! — пробурчал он.
В этот момент рядом со мной появился Тигр.
Уорбек взвыл от ужаса.
— Это Тигр, сбежавший из зоологического сада! — воскликнул он.
Больше он не успел ничего сказать, потому что мой друг кинулся на него и вцепился в горло.
Я с большим трудом не позволил лодке потерять равновесие и перевернуться. Затем я перетащил Уорбека вместе с Тигром на чердак.
Уорбек дико орал и призывал меня на помощь, тогда как Тигр, не наевшийся тощей куропаткой, принялся объедать Уорбеку плечо.
— Уорбек, — сказал я, — тебе сейчас поможет твоя любимая дама Дубина.
И я изо всех сил ударил его по голове. Удар получился таким сильным и таким удачным, что его красивый карий глаз выскочил из глазницы со струйками крови.
— Дама Дубина отобрала у Хилдьярда всего один глаз, — засмеялся я. — Ты видишь, что у меня она стала работать лучше!
Он еще некоторое время кричал, когда я вырвал у него бороду, и прекратил свои жалобы только после того, как тигр вспорол ему живот.
С помощью отличного ножа, забранного мной у Миндавена, я разрезал на куски нашу отличную добычу, которая сама пришла к нам в руки. У нас теперь было еды на несколько дней; если Господь заботится о пропитании мелких пташек, почему он будет вести себя иначе с получившим свободу тигром и случайно спасшимся от потопа бедолагой из Приюта для сумасшедших?
Дождливый день
(Jour de pluie)
«Однажды в дождливый день…» — эти слова послужили многим авторам, чтобы стать декорацией для какого-нибудь приключения; как правило, при этом речь шла о безвкусной, разведенной в дождевой воде истории, героями которой были одетые во все серое личности, не расстающиеся с зонтиками.
Вряд ли у нас сегодня получится что-либо более интересное, когда мы попытаемся рассказать вам историю о Рыжей Лизон и Себастьене Равене.
Благодаря пронзительному звонку телефона этот последний был вырван из сна, отягощенного абсурдными снами.
Благодаря телефону? Но почему не из-за дождя, барабанившего по крыше? Потому что дождь лил так, словно ничего другого, кроме дождя, ничего и не могло произойти.
Но, нет… На другом конце провода раздался бесцветный голос.
— Восемь часов… Уже восемь часов, мсье… Восемь часов…
Наверное, он попросил портье разбудить его в восемь часов, хотя необходимости в этом не было.
По крайней мере, он был уверен в этом, когда постепенно настраивался на ритм дневной жизни.
Некоторое усилие мысли привело его к определенной уверенности: он не представлял, что он собирался делать в этом отеле, и что он планировал сделать этим днем — или в один из последующих дней.
В этот момент дверь в номер открылась.
— Восемь часов! Я готова уже целую вечность! Черт знает, что за погода… С неба сыплется настоящий бульон из падали!
Этих слов Себастьяну хватило, чтобы узнать Рыжую Лизон, хотя она дополнила свои фразы, отправив его подушку в другой конец номера.
— Подъем! Ты мог бы дать сто очков вперед сурку!
Равен некоторое время тупо прокручивал в голове невнятные мысли, пока они не приняли форму удивления.
— Надо же, какой сюрприз! — пробормотал он.
Рыжая Лизон встала у окна, мурлыча песенку: «Дождь идет, дождь идет, а пастушка…»
— Я слышал, что тип, написавший эту песню…
— Фабр д’Эглантин?
— Да, у него было это красивое имя… Так ему отрубили голову!
— Зачем ты говоришь мне это? — прорычал Себастьен.
— Просто так… Или потому, что идет дождь.
— Год тому назад, — начал Равен, подбирая слова, — да, год тому назад…
— Ты разбудил меня таким образом в такой же, как сегодня, дождливый день. Тебя это не удивляет, нет?
— Да… Но в этом действительно нечему удивляться, — пробормотал он, проведя рукой по лбу.
— Не за это место нужно взяться! — ухмыльнулась она, схватив его за шею.
И ее рука тяжело опустилась на его затылок.
— Черт возьми!
— Не время ругаться, мой красавчик!
Тем не менее, Себастьен выругался еще раз.
Год назад он задушил Рыжую Лизон на заре такого же серого дня, когда дождь яростно стучался в окно.
Внезапно декорации поменялись. Себастьен очутился в бесконечной серой мгле, из которой возникли люди, одетые в черное.
Один из них поднял распятие, тогда как другой пробормотал: