Разумеется, Святой Антоний не мог не понять происходящее, но это не снимало с Иветт необходимость выполнить обещание.
Когда она смотрела издали на лужайку с маргаритками, переживая, что не может добраться до них, из леса вышел с большой корзиной отец Зефирин.
— Скажи мне, Зефирин, — обратилась к нему девочка, — ты собирал в лесу маргаритки?
Отец Зефирин скорчил презрительную гримасу.
— Послушай, малышка, что бы я стал делать с этими цветами? Пока мне не скажут, под каким соусом их едят, я никогда не буду собирать маргаритки.
Он снял с корзинки кусок клеенки, и Иветт увидела, что корзина до верху заполнена грибами.
Это были замечательные грибы: белые, похожие на снежки шампиньоны, золотистые лисички, толстые рогатики.
— По крайней мере, их можно есть, — сказал отец Зефирин. — Не помню, чтобы в нашем лесу когда-либо раньше было столько замечательных грибов; их с удовольствием съел бы любой святой!
Вот как: даже святой съел бы их с удовольствием!
Мордашку Иветт осветила радостная улыбка: Святой Антоний останется без маргариток, но у него будут грибы!
Она расспросила у отца Зефирина, где нужно собирать грибы, и очень скоро ее корзиночка заполнилась отборными грибами: подберезовиками и лисичками.
Во время вечерней молитвы она положила свою добычу к подножью улыбающейся статуи Святого Антония, сказав при этом:
— Мой добрый Святой Антоний! Ты вернул мне Гриф-фона, и я пообещали тебе букет маргариток, но дождь помешал мне добраться до лужайки, где они растут. Поэтому я принесла тебе грибы; отец Зефирин сказал, что они очень вкусные, и что они понравились бы даже святому.
Иветт показалось, что святой довольно улыбнулся, обрадовавшись такому щедрому подношению.
В опустевшей церкви взгляд Святого Антония внимательно следил за фигурой, медленно пробиравшейся вдоль ограды для певчих. Он хорошо разглядел, что это была дама Вероника, сдававшая напрокат стулья, и в его взгляде ощущались печаль и строгое осуждение, так как он хорошо помнил, как она однажды похитила свечу с его алтаря; не забыл он и о более серьезном ее проступке, когда она утащила замечательную белоснежную свечу с алтаря Святой Девы.
Дама Вероника приблизилась к статуе Святого Антония, и ее взгляд упал на подношение Иветт. В глазах дамы вспыхнула жадность; она разбиралась в грибах, и хорошо представляла, что тушеные в масле грибы с небольшим количеством перца и лука могут быть прекрасным лакомством.
Не колеблясь ни минуты, она быстро переложила грибы с подножья статуи святого в свою огромную плетеную корзинку.
— Какой у меня будет замечательный ужин! — пробормотала она, отходя от статуи.
Может быть, это была всего лишь игра света, проходящего через витражи, за которыми начинались сумерки, но похоже, что Святой Антоний понимающе улыбнулся.
Рогатики — это прекрасные грибы, но случается, что в их благородном семействе оказывается гриб с не самым лучшим характером; в результате, человек, съевший его, испытывает сильные боли в желудке, к счастью, не приводящие к более серьезным последствиям.
Сытая и довольная дама Вероника уснула, продолжая во сне лакомиться грибами. Внезапно она проснулась, почувствовав, как свирепый хищник вцепился ей во внутренности.
— Господи, я, наверное, отравилась! — перепугалась она — Я умру, и мне нужно скорее исповедоваться перед смертью, чтобы не попасть в ад!
Пришедший к ней священник выслушал даму Веронику и сразу догадался, что во всем виноват рогатик; он также знал, что этот гриб, хотя и не всегда безобидный, никогда не бывает безжалостным.
— Я отпускаю вам грехи, — строго сказал он, — но, в качестве наказания, вы должны будете выполнить девятидневный молитвенный обет и зажечь три свечи на алтаре Святого Антония.
— Я обещаю ему шесть свечей! — простонала Вероника.
Таким образом, вместо букета маргариток Иветт обеспечила Святому Антонию раскаяние грешницы и шесть свечей у подножья.
Сорока Святой Марии
(La pie de la Sainte Vierge)
— Пути господни неисповедимы… — начал кюре Шарметта. Это был красивый старик, прямой, как жердь и улыбчивый, словно этот чудесный июньский день, в который он принялся рассказывать мне свою историю.
— Моя церковь бедна, но я никогда не переживал по этому поводу. Разве наш спаситель не родился в хлеву? Тем не менее, меня огорчало отсутствие в церкви статуи Девы Марии, которой я особенно предан.
Я прервал его:
— Позвольте, господин кюре, в церкви имеется статуя Святой Матери Божьей, которой я только что восхищался; она удивительно прекрасна, и вряд ли церковь может мечтать о чем-либо большем!
— Да, она обошлась нам в целое состояние! — с гордостью сообщил святой человек.
— А вы говорите, что ваша церковь бедна!
— Она действительно бедна; но, позвольте мне закончить мою историю, которая одновременно является историей этой статуи.
Я на свои деньги приобрел небольшую статую из гипса, раскрашенную кричащими красками, и поместил ее в небольшом приделе, где находятся сведения о приношениях по обету. Вы можете увидеть ее слева от исповедальни.
Конечно, на этом я не остановился, и, когда я смотрел на эту статую, мне всегда казалось, что я еще не поместил в своей церкви образ, достойный нашей святейшей покровительницы.
У меня не было денег, но я мог молиться, и я не переставал взывать к помощи Господа… Да, я мог только молиться… Должен признаться, что я надеялся на небольшое чудо, но об этом лучше промолчать!
Однажды, уже в сумерках, я вышел погулять. Бредя по полю, я читал свой требник, когда услышал выстрелы из ружья.
Это были егеря, уничтожавшие сорок в соседнем лесу.
Они выбирали дерево, на верхушке которого можно было видеть сорочье гнездо. Потом они стучали по стволу и ждали, подготовившись к стрельбе, когда испуганная птица вылетит из гнезда, чтобы застрелить ее.
Когда я приблизился, раздался выстрел, и раненая сорока с белой грудкой, выпачканной в крови, упала к моим ногам.
— Раздавите ей голову сапогом, господин аббат, — крикнул мне кто-то из стрелявших.
Я погрозил им пальцем.
— Как вы осмеливаетесь предлагать мне убить несчастное божье создание! — упрекнул я охотников.
Один из егерей пожал плечами и крикнул, грубо засмеявшись:
— Хорошо, забирайте ее и научите говорить, а потом она начнет таскать у вас серебряные предметы!
— Я последую вашему совету, хотя и должен сказать, что у меня в церкви нет изделий из серебра!
Я унес раненую птицу и позаботился о ней. В результате она не только полностью поправилась, но и привязалась ко мне.
У меня никогда не было собаки такой верной, как эта сорока; она повсюду следовала за мной в доме, в саду и даже в церкви. Я очень привязался к этой красивой и умной птице.
Время от времени она улетала на несколько часов, но всегда возвращалась до наступления ночи.
Да, сорок считают воровками… Но их нельзя упрекать в этом, потому что Бог создал этих птиц, наделив их интересом ко всему блестящему.
Наблюдая за моей сорокой, я постоянно замечал, как она потихоньку притаскивала откуда-то то блестящий гвоздь, то кусочек стекла или фаянса, или даже обрывок фольги.
Однажды мне пришло в голову поинтересоваться ее кладовой… Представьте мое удивление, когда я узнал, что она хранила свои сокровища в полом основании статуи Девы Марии!
Моя сорока, я назвал ее Марго, ухитрялась пробираться внутрь статуи через щель, образовавшуюся в основании.
Я осмотрел ее добычу и крайне удивился, обнаружив среди блестящего мусора три старинных золотых монеты.
Где Марго раздобыла их?
Невозможно проследить, куда летает сорока, если, конечно, ты сам не обзаведешься крыльями. Поэтому я решил использовать, с божьей помощью, совсем другое средство.
Я взял золотые монеты и положил их перед сорокой. Она внимательно осмотрела их, а потом вернула одну за другой в свою сокровищницу. Эти действия я повторял много раз, пока она не догадалась, что мне нужно от нее что-то другое.