И Деода Мьетт протянул журналисту отвратительную носогрейку, которые в любом порту продают по дешевке умельцы-матросы.
Арван, узнавший свою трубку, молча взял ее.
— А откуда появился камень, позволивший мне бежать? — подозрительно поинтересовался он.
Юноша улыбнулся.
— Ваши статьи в «Пти суар» вызвали у меня энтузиазм, — признался он. — Я мечтал, что когда-нибудь буду писать, как вы. Поэтому я следил за вами. Я сразу узнал вас в обличье матроса, и даже заметил небольшую ошибку, которую вы допустили, когда курили трубку. Видите ли, матрос никогда не будет курить трубку, держа ее посередине рта. Он всегда сдвинет ее или вправо, или влево, чтобы она косо свисала с губ.
— Значит, это вы швырнули камень прямо в рожу гнавшемуся за мной бандиту?
— Должен вам сказать, — смущенно пробормотал юноша, — что я хотя и небольшого роста и выгляжу очень тощим, тем не менее, единственные призы, завоеванные мной, были по гимнастике… Я неплохо управляюсь с копьем и с диском…
Арван, внимательно присматривавшийся к юноше, заметил, что в глазах у того время от времени появляется стальной блеск, а черты рта и подбородка свидетельствовали о его необыкновенной энергии.
— Ваши родители знают, что вы собираетесь работать в нашей газете? — спросил он.
Деода Мьетт печально улыбнулся.
— У меня нет родителей. С десятилетнего возраста я живу у одного из моих дядюшек. Он тоже считает, что я вряд ли стану большим ученым, даже продолжая посещать коллеж. Он рассчитывает, что я буду работать у оптового продавца пряностей за восемьдесят франков в неделю.
— Я беру вас на работу, — заявил Арван. — Вы начнете со стажировки в конторе, получая вдвое больше того, на что рассчитывал ваш дядюшка.
— Я не согласен! — заявил Деода Мьетт. — Я не согласен с вами, мсье Арван, Да, я хочу работать у вас, поэтому и пришел сюда, но я хочу работать репортером!
— Вот как! — воскликнул начальник отдела информации. — Значит, только репортером, и ничто другое вас не интересует?
— Для начала я принес вам сведения об одном сенсационном деле; на эту тему можно написать несколько потрясающих статей!
Что вы скажете о преступлении на улице Круа-де-Пьер?
Арван посмотрел на юноше несколько встревоженно.
— Но на улице Круа-де-Пьер не было совершено никакого преступления! Я получил из уголовной полиции свежую информацию по городу всего полчаса назад!
— Дело в том, что об этом преступлении пока нет сведений не только у вас, но о нем пока ничего не знает даже полиция!
Стенные часы пробили семь раз, и сквозь шторы забрезжил рассвет.
— В это время на улицах почти нет прохожих, — сказал Деода. — Впрочем, улица Круа-де-Пьер редко бывает заполнена людьми в любое время суток. А когда вы возвращаетесь домой, мсье Арван, вам не нужно делать большой крюк, чтобы проехать этой улицей.
— Ладно, согласен! — пробормотал Арван, побежденный уверенностью юноши. И подумал, что это не слишком дорогая плата за удачно брошенный однажды ночью камень.
Деода Мьетт был прав: улица оказалась пустынной и печальной; после недавних дождей на ней остались грязные лужи.
Арван припарковал машину на углу и двинулся дальше пешком по узкому тротуару за свои странным проводником.
Он заметил, что на улицу выходили преимущественно глухие фасады, и дверями с этой стороны жильцы пользовались весьма редко. На нескольких зданиях висели объявления о сдаче помещений.
За три-четыре минуты они прошли всю улочку и вышли к небольшому запущенному скверу с несколькими кривыми деревьями.
— Ну, и где же это преступление, о котором вы говорили? — с усмешкой поинтересовался Арван.
— Как, вы ничего не заметили? — удивился Деода.
— Чего я мог не заметить? — сердито проворчал журналист. — Я видел древние грязные фасады и несколько объявлений о сдаче квартир.
— Да, таких объявлений было пять, — согласился юноша. — Но сейчас осталось только четыре, на которых можно увидеть фамилию того, кто сдает квартиру. Вы понимаете?
Арван пожал плечами, пожалев, что так легко ввязался в эту историю с бестолковым мальчишкой.
Деода, словно не заметив его неудовольствие, продолжил, словно размышляя вслух:
— Несмотря ни на что, все пять квартир сдаются, но объявление с одной из них было снято.
— Разумеется! Значит, квартиру уже сдали, — пожал плечами Арван.
Юноша с упреком посмотрел на газетчика.
— Вы видели, как и я, желтые карточки на пяти зданиях, — сказал он, — и вы не могли не заметить, что все пять зданий сдавались по одной и той же цене.
— Все пять? Тогда как текст объявления присутствует только на четырех домах?
— Простите, но бумага с пятого дома была сорвана так поспешно, что на стекле остался уголок объявления, и на этом кусочке сохранилась информация о цене… Впрочем, такой же, как и на остальных четырех домах. И это очень важно! Дом, который, как вы думаете, уже сняли, оказался самым грязным, самым неухоженным, самым нежилым из пяти!
Несмотря ни на что, шеф отдела информации почувствовал, что у него начинает пробуждаться интерес. Хотя он еще плохо представлял, что здесь может интересовать его.
Внезапно его вероятный новый сотрудник схватил его за руку и едва ли не силой потащил к скверу.
— Не стоит торчать перед этим домом, — с тревожным видом сказал он. — Здесь мы находимся на линии огня, и нас слишком легко можно подстрелить. Это очень опасный человек…
Арван отбросил всю свою сдержанность.
— Послушайте, Мьетт, скажите откровенно, в чем тут дело?
Деода, казалось, смутился.
— Боюсь, что дело на улице Круа-де-Пьер только начинается, в особенности, если никто не вмешается. Нам крупно не повезло!
— О каком везении вы говорите?
Деода поднял на журналиста взгляд побитой собаки.
— Я опасаюсь, что мне придется вернуться в коллеж, и что я слишком рано решил поднять шум. Я понял, мсье Арван, что никогда не смогу изложить на бумаге все, что мне нужно сказать… Это моя беда! Мои преподаватели вложили в меня знание стиля и грамматики, а Деода Мьетт даже не смог воспользоваться дверью!
— Хватит болтать ерунду! — сердито приказал Арван. — Скажите мне все, что вы должны были сейчас сказать, а я возьму на себя все остальное.
В глазах юноши вспыхнул свет надежды.
— Я надеюсь, что ОН больше не смотрит в слуховое окно, и что ОН решил, что мы — простые прохожие, которые сейчас пойдут дальше, — пробормотал Деода.
— ОН? О ком вы говорите?
— Но, разумеется, об убийце, черт возьми!
Арван почувствовавший в очередной раз растерянность, опустил голову, окончательно отказавшись от надежды что-либо понять в происходящем.
Деода жестом позвал его укрыться за живой изгородью из карликовых елочек, более или менее защитившей их от посторонних взглядов.
— Вы видите эту небольшую башенку на крыше здания напротив? Этот дом относится к соседней улице, параллельной этой, и я знаю, что в нем живет майор Баргус.
— Сумасшедший Баргус? — воскликнул Арван.
— Он сумасшедший? — с удивлением повторил Деода. — Это вполне возможно, во всяком случае, он большой мастер метать копье! Ах, если бы только я мог изложить все на бумаге… Но я не способен на это! Ладно, не важно, вы сделаете это за меня, если захотите.
Он с подозрением присмотрелся к башенке и с удовлетворением пробурчал что-то, увидев, что круглое слуховое окно закрыто ставней.
Потом он начал свой рассказ:
— Вчера я проходил этим сквером и рассматривал деревья… Должен сказать вам, что я очень люблю деревья. Мой взгляд упал на вяз, который вы можете видеть отсюда, и я увидел на стволе след от удара. Меня всегда возмущает, когда я вижу, как какой-то хулиган портит деревья. Я решил замазать рану на стволе. Зачерпнув немного глины, я подошел к дереву и увидел, что в дыре застряли частички ткани. Я вытащил их, так как они только помешали бы заживлению раны; в надрезе оказалось несколько волокон тонкой белой ткани, несколько шерстинок и, наконец, несколько кусочков тонкой резиновой пленки.