— Ах, я туалетная бумага, меня зовут Мета, я из Нюрнберга.
Бас промолчал; послышался шорох сминаемой бумаги.
Капитан Бюрк в несколько прыжков взлетел на полуют.
Вдали лунный серп склонялся над готовыми к жатве синевато-зелеными волнами, стая бонит расчерчивала поверхность океана светящимися полосами, а у самого горизонта луч прожектора упорно преследовал раздутые паруса какого-то двухмачтового судна.
— Ах, Мета! — позвенел китайский колокольчик.
Вахтенный дремал, прислонившись к стволу зенитки.
Бюрк поднял голову и увидел торжественный силуэт альбатроса; он глубоко вздохнул, но большая птица испустила скрежещущий крик, и отвратительная дрожь только что пережитого кошмара пробежала по телу моряка.
— Глупости все это, — пробормотал он.
Судно резко наклонилось из-за неверного движения руля, волна соленой воды хлестнула Бюрка по щеке.
Он дернулся от неожиданности и отвращения, потому что в его сознании промелькнул отвратительный образ: образ трупа, плюющего ему в лицо.
Жуткие жертвы океана, сведшие счеты с бездной, какие Бюрку приходилось видеть на илистых пляжах, с изъеденной плотью пустыми глазами и белыми зубами, беззвучно смеющимися над звездами.
Он поспешно вернулся в свою каюту.
Зеркало, встроенное в перегородку, вернуло ему настолько искаженный образ, что он закрыл глаза. Потом выругался и снова принялся рыться в своих вещах.
Но едва виски с громким бульканьем полилось ему в глотку, как необычные звуки заполнили каюту.
Это было быстрое, частое постукивание.
Маленькие деревянные пальчики стучали по перегородке.
Иногда стук прекращался, потом снова возобновлялся, и внезапно капитан понял, что он доносился снаружи.
Когда он понял, в чем дело, он закричал, завыл, словно животное, словно безумный, словно осужденный на казнь.
Сквозь стекло иллюминатора на него смотрела кукла.
— Гувер! Гувер! Гувер!
Лейтенант прибежал на этот зов невероятного отчаяния.
— Гувер!
Луна вставала в светящемся небе, залитом девственно чистым серебром. Гувер увидел капитана, стоявшего вплотную к поручням, без головного убора, с безумным взглядом.
— Ты был прав, Гувер, Бог требует, чтобы я ответил за куклу. Я отвечу, Гувер! Я отвечаю!
Короткий грохот положенного по инструкции кольта, и потрясенный лейтенант увидел быстрое беспорядочное падение через поручни большой растрепанной марионетки.
Негромкий плеск плавников: акулы и бониты.
Потом… Отвратительный хруст, яростные удары хвоста, вспенившие воду, безумный круговорот голодных чудовищ вокруг окровавленной жертвы…
— Вот что мне кажется странным, — сказал Сандерс, вытаскивая куклу на палубу, — как получилось, что вокруг нее обмотался трос, свисавший с палубы перед иллюминатором задней каюты. Она немного пострадала, бедняжка, так что потребуется немного краски, новое платьице — и она обрадует мою маленькую Лили.
Ученица волшебника
(l'Apprentie sorcière)
Я осталась одна в лаборатории.
Учитель уехал, и ситуация напомнила мне историю с волшебником Гете и его учеником.
Все последние месяцы я постоянно видела учителя склонившимся над книгами и рукописями; он выстраивал колонками цифры, выводил формулы и уравнения и никогда ничего не говорил мне о своих исследованиях.
Теперь он уехал, оставив на столе тетрадь с записями, которую до сих пор никогда не забывал спрятать в сейф, как самое дорогое сокровище.
Наука пробуждает в человеке любопытство.
Я перелистала тетрадь; едва я вчиталась в торопливые строчки, как в висках у меня запульсировала кровь и задрожали руки: я поняла, какие невероятные вещи излагались учителем на страницах этой тетради!
Я торопливо добралась до последней страницы. Посмотрев в зеркало, я увидела бледное потрясенное лицо, и на этом лице была написана решимость.
Да, я решила воспользоваться страшной тайной моего учителя!
Действовать нужно было без промедления… Реторты оказались под рукой, дистилляторы тоже; множество банок с загадочными веществами заполняло полки.
И, главное, в моих руках была формула, четкая и недвусмысленная!
Я включила мощную электрическую печь, на которую поставила большой огнеупорный тигель.
Ослепительное пламя, заливающее белым огнем лабораторию, вспыхнуло под тиглем.
Я взвесила нужные порошки, один за другим; отмерила требующийся объем тяжелой жидкой ртути; с помощью капельницы добавила самые опасные кислоты. Воздух в помещении лаборатории сухой и горячий, он врывается в мои легкие, словно адское дыхание. Но я храбро держусь; я должна довести до конца фантастический опыт.
Учитель все рассчитал, все учел: ингредиенты, температуру, продолжительность опыта…
Большие часы на стене громко отсчитывают уходящие секунды и минуты…
Я должна ждать целый час! Нет, уже три четверти часа! Теперь чуть больше половины часа! Печь светится, словно маленькое солнце, в тигле бурлит густая масса, похожая на вулканическую лаву.
Еще четверть часа! Боже, хватит ли у меня сил продержаться до конца? Мои силы понемногу слабеют; учитель ничего не сказал о вредной, может быть, даже смертельной атмосфере, сопровождающей опыт…
Еще пять минут… Надеюсь, Бог позволит мне продержаться эти несколько минут, поскольку секрет, который я в этот момент краду у учителя, был им украден у Творца…
Еще минута… Еще несколько секунд…
Расплав на дне тигля начинает светиться; лучи солнца среди темных туч.
Бьют часы… С победным криком я хватаю тигель металлическими щипцами и выливаю его содержание в сосуд с холодной водой.
Фонтаном взвивается горячий пар, и на дне сосуда я вижу тяжелый слиток желтого металла: это золото!
Я сделала золото!
Золото, деньги… Власть, мир… Все будет принадлежать мне!
Я испускаю торжествующий клич.
— Мадемуазель, вы ухитрились заснуть возле реторты с препаратом красного фосфора! Вам не кажется, что было бы намного безопаснее спать возле жаровни, где жарится курица?
Учитель смотрит на меня, и взгляд его полон иронии.
— Да, конечно, но я…
Я хотела сказать, что сделала золото, но вовремя спохватываюсь и бормочу:
— Да, конечно, красный фосфор, я понимаю…
Только теперь я догадалась, какой коварный демон разыграл со мной эту историю. Мне остается только зачислить это приключение в разряд моих самых замечательных снов…
Потом, в качестве наказания, я возвращаюсь к балладе Гете.
ИЗ СБОРНИКА «КРУИЗ ТЕНЕЙ»
Ужасающее присутствие
(La présence horrifiante)
Прислушайтесь к апофеозу свирепого рычания бури за жалкой защитой оконного стекла, черного, словно свернувшаяся кровь.
Эта буря примчалась издалека, из бескрайних злобных морей.
Она пронеслась над проклятыми берегами, на которых гниют туши тюленей, подохших от чесотки, и здесь она заразилась черной болезнью и смертью.
Она избежала нескольких неизбежных агоний, чтобы напасть на наш жалкий кабачок, где подают едкий виски и грубый ром.
Это мерзкое создание, походя опустошило сад с розами только для того, чтобы напугать божью коровку, после чего накинулось на наш домик, хлопая по нему своими плавниками гигантского ската.
— Почему, — спросил Хольмер, — любую жуткую историю обязательно должна сопровождать черная ночь и страшная буря? Это явно притягивается за уши.
— Нет, — ответил Арн Бир, — это реальность; это то, без чего не может обойтись природа. Вы путаете понятия «около» и «вокруг», как говорил преподаватель французского языка из Осло, хотя он сам, ловкая обезьяна, никогда не путал виски со стаканом.
Я уверен, что часто именно буря и ночная непогода вызывают опасные явления.