- Интересное зрелище, друг мой, - сказал Тирион, балансируя на коньке крыши и глядя то в один двор, то в другой. – Один ищет то, что ему не нужно, а другой не ищет того же, хотя ему оно нужно.
- Думаешь, нужно? – спросил Джон, в очередной раз взглядывая на Джоффри.
- Я бы даже сказал, для него это будет спасением, - ответил Тирион и подумал, что его словам есть и тайное, и явное объяснение. Если о том, что объявление о помолвке спасло бы Джоффри от судьбы бастарда и изгнанника, не думал никто, кроме Тириона, то об умении Старков наставить на путь истинный заблудшие души знали, наверное, уже многие. – Слышал, Сандор теперь помогает строить септу.
- Он что, в септоны подался? – удивился Джон.
- Нет, нет, - помотал головой Тирион. – Думаю, когда придет время, он схватит тот же топор, которым тесал бревна, и пойдет исправлять мир уже совсем другим способом. Просто душа его теперь отдыхает.
- Впрочем, - продолжал Тирион, садясь верхом на крышу напротив Джона, - я сказал, что один ищет то, что ему не нужно, и, наверно, поторопился.
- Я не верю ему, Тирион, - откровенно сказал Джон. – К принцу я постепенно привык, да и он пообтесался. А Теона знаю почти десять лет, и все равно ему не верю.
- Ревнуешь, как любой брат, - поддразнил Тирион.
- Нет, - ответил Джон подумав.
- Ты прав, - медленно сказал Тирион. – Поэтому я и говорю. Настоящую верность мужчина может хранить только крови и женщине.
Бенджен Старк никогда не испытывал недостатка в людях для нелегкой работы разведчика за Стеной, потому что обладал даром учителя и умел вместе с нужными для разведчика умениями передать ученикам убеждение, что служба в разведке – лучшее, что может случиться с мужчиной. Стоило Бенджену добраться до рекрутов и провести с ними несколько занятий, как у дверей лорда-командующего выстраивалась очередь пацанов, чтобы просить зачисления именно в разведку.
Устав пить с приезжающими рыцарями и получив от лорда-командующего очередной отпуск, Бенджен решил поработать с молодежью Винтерфелла и за несколько занятий обратил ее в свою веру следопыта. Именно поэтому вместо сна в своей постели принц Джоффри крался по темному Винтерфеллу, аки тать в нощи, и прислушивался к малейшему шороху, надеясь поймать и обезвредить вражеского лазутчика.
Вместо лазутчика Джоффри наткнулся на Теона и Сансу, замысливших побег из отчего дома. Санса обернулась первой, и на секунду ей показалось, что она действительно попала в рыцарский роман, в котором благородные сэры оспаривают даму друг у друга, состязаясь у нее на глазах в доблести.
- Клешни в гору! – провозгласил первый благородный сэр, поднабравшись лексикона у Бенджена, командующего бывшими ворами и убийцами, и Санса заподозрила, что что-то идет не так.
- Исчезни, белобрысый, - посоветовал Теон, поворачиваясь к Джоффри и вынимая меч.
- Теон! – с некоторым разочарованием узнал неудачливого похитителя Джоффри, который уже мечтал о том, как он спасет Сансу от неизвестного и зловещего разбойника. – Я ж тебе хрен оторву!
В рыцарских романах, которые читала Санса, слово «хрен» не использовалось даже в смысле приправы, и уж тем более в романах благородные сэры не оскальзывались в темноте и не матюгались хриплыми злыми голосами. Вдобавок, вопреки романам, мечи не звенели, а жутко скрежетали, и когда дерущиеся сходились в ближнем бою, Теон начинал совсем не по-рыцарски пинать Джоффри по ногам, пытаясь попасть в колено или по щиколотке, а Джоффри однажды, отклонив в сторону меч Теона, по-крестьянски боднул того головою в лицо. Словом, происходящее лучше описывалось не словом «поединок», а словом «поножовщина». Это слово Санса тоже знала, потому что повинных в поножовщине порой притаскивали с разбитыми лицами на суд ее лорда-отца, и драчунов неблагородного звания лорд Эддард драл кнутом на конюшне, а благородных драчунов распекал в самых непечатных выражениях.
- Прекратите! – крикнула Санса, пытаясь приблизиться к дерущимся, но кто-то из них не своим голосом посоветовал ей не лезть под руку.
На свое несчастье, принц Джоффри не обладал бездонной энергией короля Роберта, и более взрослый и опытный Теон постепенно теснил его и пару раз даже прижимал к стене. Спас Джоффри боевой рог Старков, которым дозорный, заслышав в замке лязг мечей, возвестил боевую тревогу. Джоффри воспользовался замешательством Теона и изо всех сил рубанул его по печени, в последний момент повернув меч плашмя.
- Теон! – вскрикнула Санса, увидев, как выросший с ней под одной крышей парень рухнул словно подкошенный. В сердце Сансы были только страх и жалость, и из головы ее навсегда улетучились сцены из романов, в которых вельможная дама благосклонно смотрит на победителя, высокомерно пренебрегая его поверженным соперником.
Ночной бой пробудил в Джоффри не самые лучшие черты его характера, и он довольно грубо схватил Сансу за руку.
- Теперь ты добыча победителя, - заявил Джоффри и даже дал волю рукам, но в этот момент в темноте щелкнули волчьи зубы, и Джоффри отскочил от Сансы, ругаясь и рыча от боли.
Когда лорд Старк прибыл на место боя со своим огромным мечом в руках, благородных сэров и их даму сердца уже окружили сбежавшиеся на сигнал тревоги стражники. Теон, держась за отбитый бок, с трудом вставал на ноги. Джоффри молча перебинтовывал окровавленную руку собственным платком, а Леди, сидящая у ног Сансы, облизывалась и явно намеревалась схарчить принца целиком, когда стражники наконец уйдут. Санса стояла, опустив голову, и была очевидно смущена всеобщим вниманием к происходящему.
- Это дело семейное, - объявил Эддард страже, быстро оценив диспозицию. – Разойдись!
Эддард Старк считал совершение правосудия неизбежной, но довольно неприятной обязанностью, и больше всего его раздражали подсудимые, которые начинали оправдываться и валить все друг на друга, заставляя лорда Старка чувствовать себя вовлеченным в их мелкие дрязги и грязные делишки. Попавшихся сейчас в его руки воспитанников Эддард считал своим наименее удачным педагогическим опытом: Санса постоянно на всех жаловалась, Джоффри тоже успел заработать в глазах Эддарда схожую репутацию, а Теону Эддард не доверял и считал, что этот нехороший человек предаст его при первой возможности.
- Ну? – со вздохом произнес Эддард, приготовившись выслушивать три различные версии произошедшего, в котором виноват кто угодно, кроме рассказчика.
К его удивлению, ребята молчали и угрюмо переглядывались, совсем как они с Робертом в далеком детстве, когда Джон Аррен ловил их на очередной проказе, или Джон и Робб, которых на проказах ловил уже сам Эддард.
- Предлагаю начать с того, как вы обзавелись этими отметинами, - сказал Эддард уже более довольным голосом, думая про себя, бывают ли на свете чудеса и не выросли ли наконец эти трое такими, какими он хотел их видеть.
- Я оступился и скатился по лестнице, - выговорил наконец Теон, смотря в сторону.
- А я точил меч и порезался, - буркнул Джоффри, затягивая зубами платок на прокушенной руке.
- И все это чудесным образом произошло именно в этой галерее, - сдерживая улыбку, прокомментировал Эддард.
- Мы просто потом решили погулять по крепостной стене, - добавила Санса, и Эддард довольно хмыкнул.
- Прогулки по крепостной стене, безусловно, полезны от всех напастей, - с усмешкой заметил Эддард, когда молчание немного затянулось.
Вершить правосудие над благородными людьми милосердный лорд Эддард любил больше всего, и у него даже был на этот счет свой метод: он всегда начинал с наиболее маловероятного предположения.
- Потрудитесь пояснить, принц, - строго сказал Эддард, - как вам пришла в голову идея умыкнуть мою дочь из отчего дома?