Семь женщин (СИ)

педагогов для дочери, записывает её в спортивную секцию, покупает ей сложные

развивающие игры, что всё вместе даёт результат. Рая идёт в первый класс в об-

щеобразовательную школу.

А Аня понимает, что уже давно здорова. Её угри прошли. Мигрени бывают раз-

два в сезон. Она хорошо спит. Она уже забыла, когда в последний раз вызывала

у себя рвоту. Язва зарубцевалась. Это действительно одномоментное осознание: только что она привычно думала, что больна и непривлекательна, а в следующую

секунду она видит, что это не так. Впервые за три с лишним десятилетия своей жизни

Аня отчётливо чувствует, что жизнь прекрасна.

И влюбляется. “

154

Глава 6

Мать

— А вдруг мне нужна женщина, которая как мама?

Которая спрашивает, поел ли я и сходил ли

я в туалет...

— А вот разве я не как мама?!

— Нет, Кать, ты как папа — таскаешь железо

в спортзале, бьешь меня и матом ругаешься

Современный диалог

” Дмитрий производит тягостное впечатление. Небольшого роста, очень худой, с тём-

ными яростными глазами, он одновременно вызывает желание отогреть его и дер-

жаться от него подальше. Странная смесь жалости с настороженностью никак не

разрешается, ни одно чувство не выходит наружу и не реализуется в нашем контакте.

А он всё время сигнализирует о том, что что-то с ним нужно делать: обними

меня. Держись от меня подальше. Обними меня. Держись подальше. Эти невер-

бальные, паравербальные послания сменяются раз в несколько минут, постоянно

оставляя в контакте напряжение и неудовлетворённость. На сокращение дистанции

Дмитрий реагирует агрессивно, на увеличение дистанции начинает упрекать в хо-

лодности. Это такая двойная ловушка, когда любое действие для Дмитрия нехорошо, любое как будто оставляет его в одиночестве, а контактирующего — в чувстве вины

за то, что не смог помочь.

Конечно, Дмитрий хочет говорить именно об отношениях с женщинами. Точнее, об отношениях с одной женщиной, которую он любит уже много лет, но которая заму-

жем. Окончательное решение всё время ускользает от него. По ощущениям Дмитрия, его возлюбленная всё время даёт ему противоречивые послания: я хочу быть с тобой, 156

Глава 6: Мать

я не хочу быть с тобой. Ты мне нужен. Ты мне отвратителен. Обними меня — и дер-

жись от меня подальше.

Более того: Дмитрию кажется, что и я (идёт наша первая встреча) веду себя

точно так же.

И мы начинаем разговаривать об этом шаблоне поведения, об этих двойных

ловушках. Выясняется, что эти ловушки намного лучше описывают его ежедневную

жизнь, чем простые, однозначные и понятные послания, на которые можно реа-

гировать. Быть злым для Дмитрия — плохо, но и быть добрым тоже. Плохо быть

и бедным, и богатым, и больным, и здоровым. Средним быть тоже плохо. У Дмитрия

не остаётся ни одного варианта действий, который не вызывал бы у него сомнений

и был бы однозначным в его внутреннем мире — только хорошим и только плохим.

Это опыт отношений Дмитрия с его матерью. Тучная, властная, она выгнала мужа, когда Дима только что родился, и «полностью посвятила себя воспитанию сына». Ма-

ленькая комната общежития стала плацдармом для формирования странных вза-

имоотношений огромной женщины и маленького мальчика. Он ходил с ней в баню.

Он тёр ей спину. Он стирал её нижнее бельё. На прогулках он не отбегал от дома, чтобы она могла видеть его в окно — хмурая, несчастная от всего на свете, с одыш-

кой от сигарет. Всю свою детскую жизнь Дима старался её порадовать, сделать так, чтобы давление на него хоть немного ослабло, но у него не получалось. Потому что

в таком стрессе невозможно сделать что-то хорошее: учиться на отлично, или быть

звездой на школьных праздниках, или завоёвывать уважение и лидерство у друзей.

На всё это просто нет энергии — всё уходит в бездонную топку материнской печали

и неудовлетворённости.

Вечно всем недовольная, вечно желающая от него чего-то другого, мать ста-

ла для Димы одновременно и мучителем, и спасителем. Рядом с ней ему всегда

было больно — но одновременно только контакт с ней давал надежду на об-

легчение, ведь она говорила (а маленький сын слушал и без всяких сомнений

верил, воспринимал слова матери как непреложную истину, как объективный

закон жизни), что Дима кроме неё всё равно никому не нужен. Она подчёрки-

вала его недостатки, обвиняла его в несуществующих, ей же самой спровоци-

рованных грехах (любимое развлечение — это как раз обидеться, если он не

проявляет нежности, и оттолкнуть его, если он нежность проявляет), убеждала

его в неспособности к самостоятельности и успешной жизни. И, разумеется, она

157

cемь женщин

жестоко и зло смеялась над первыми проявлениями его собственной сексуаль-

ности — мокрыми снами, школьными симпатиями и долгим нахождением

в ванной. Постирай там мои трусы, как закончишь, говорила она, всё равно ты

их забрызгаешь. А почему ты ушёл в ванную после того, как мы смотрели фильм

с Киану Ривзом? Ты у меня ненормальный, что ли?

Да она меня кастрировала, — говорит Дмитрий и плачет. — Она просто от-

резала мои яйца и забрала их себе. “

Это будут истории мальчиков, потому что болезненный сцена-

рий Матери разворачивается в отношении сыновей, к дочерям

же обращена Святая. Мать же в её ненормальном, патологичном

варианте любит лишь мальчиков — странной и травмирующей

любовью, привязывая их к себе, реализуя претензии на то, что

они — её собственность. Её мальчики. Её любовники.

На психологическом уровне это и впрямь выглядит инцестом.

Складывается впечатление, что ничто так не возбуждает жен-

щину со сценарием Матери, как её сын (чаще всего один, чаще

всего — единственный ребёнок). Других мужчин рядом с ней нет, отец ребёнка изгнан или вообще не существует, даже не знает

о беременности. Подруг нет. Работа не доставляет удовольствия.

Домашние дела рутинны, сложны и скучны. А вот сын…

Сын — да, он как будто аккумулирует в себе всю её жизнен-

ную энергию, весь её интерес и творческое вдохновение. Какими

разнообразными могут быть эти отношения! Маленький маль-

чик может быть и подружкой, и помощницей, и объектом для

выражения ненависти на мужчин, и объектом для приложения

всей её невостребованной любви. С ним можно разговаривать,

готовить, смотреть кино, обсуждать коллег, плакать, кричать, его

можно безнаказанно и без угрозы разрыва отношений оскорб-

лять, раскатывать его, как тесто, лепить нужные фигуры. На него

можно навешивать ответственность за свою неудавшуюся жизнь

и требовать за это платы в виде ответной жертвы. Его жизнь с её

стремлениями, планами и желаниями не имеет значения для Ма-

158

Глава 6: Мать

тери. Имеет значение только он и то, что он всегда будет рядом.

Ведь Мать родила ребёнка для себя.

Мальчик становится единственным, на кого Матери мож-

но выражать все свои чувства и желания. И, безусловно, среди

них есть сексуальное возбуждение. Эта история начинается ещё

до рождения ребёнка, тогда, когда женщина решает вытеснить

свою сексуальность в детско-родительские отношения. Ведь за-

ниматься сексом ради детей всё-таки нужно и даже не стыдно.

Дети изначально становятся объектами для оправдания женско-

го возбуждения, и если рождается мальчик — то он становится

единственным существом другого пола, в отношениях с которым

возбуждение легально.

Это с самого начала сексуальные отношения. Долгое, дольше,

чем нужно, кормление грудью — до трёх, четырёх, семи лет. На-

стойчивое участие в личной гигиене: ну а как же, ведь сам он не