Гончая достала из поясного кармашка плотно закупоренную склянку темно-красного стекла с притёртой пробкой. Открыла, высыпала на тыльную сторону ладони в чёрной мягкой перчатке небольшую горку красноватого порошка. Поднесла ладонь к ноздрям, глубоко вздохнула. Перед глазами помутилось, по тело прошла судорога. Гончая пошатнулась, борясь со внезапно накатившим приступом тошноты. Она знала, что это пройдёт, но в эти мгновения была совершенно беспомощна и беззащитна.
...Зато, когда сознание прояснилось, а руки перестали трястись, она чётко знала, куда идти. Обострённое сверх всяких пределов (на краткое время) обоняние подсказало, где спит нужная ей сидха.
Стайни тщательно проверяла дорогу. Здесь, на ближних подступах, сиды любили ставить самые коварные ловушки. Уже не просто живые капканы, но магические западни. До них редко добирался простой смертный, и потому даже Гильдия Мастеров мало что знала о них.
Гончая терпеливо ждала. В лунные ночи сиды часто засиживались допоздна, и в сливающемся свете двух небесных Гончих пели странные свои песни, дисгармоничные и резкие для человеческого слуха, без выраженной мелодии песни, так несоответствующие общему облику сида. Но сегодня небо заткало пеленой, низкие облака спустились почти к самым вершинам леса, и сиды разошлись, оставив, как и обычно, посреди своей площадки негасимый магический огонь.
Выждав достаточное время, Гончая осторожно двинулась вперёд. Сердце билось неровно, дыхание сбилось - несмотря на все влитые в себя эликсиры. Она боялась. И ничего не могла с собой поделать. Если её захватят здесь... то лучше даже не думать, что с ней могут сделать. Но её не захватят, потому что всегда оставался эликсир последней надежды, не оставляющий после себя даже пепла. Её никогда не захватят. Она выполнит задание, вернётся в Некрополис, получит новую руну...
* * *
- Знаешь, Тёрн, а я ведь никогда не думала, что будет потом. Когда я перестану быть Гончей. Будующего словно и нету. Завтра никогда не настанет. Следующий год никогда не придёт. Есть смерть, но нет старости и слабости. Нет семьи, нет детей, ничего нет. Есть только Гильдия Мастеров и есть руны. Это казалось очень важным - получить новую руну. Неимоверно важно. Даже важнее жизни.
- Гончие никогда не выходили замуж?
- Нет. Никогда. Те, кто становился... ну, ты понимаешь, кому уже не требовалось никаких эликсиров, чтобы быть Гончими, тем уже и семья никакая не была нужна. Ведь цель Некрополиса - победа над Смертью, её подчинение, а вовсе не прирост уже живущих в этом мире. Мастера всегда говорили, что в Райлеге развелось слишком много ходящих, дышащих и гадящих тел.
- Да, слышал я такое, - вздохнул Тёрн. - Не хотел верить, но пришлось.
- Вот именно. Гончие ведь не живут, как и весь Некрополис. Даже те, кто просто землю пашут. Не живут, и всё. Тянут себе лямку, от рождения до могилы.
- Не всем ли смертным уготовано то же самое? - осторожно осведомился Тёрн.
- Нет. О, нет! - помотала головой Гончая. - Слышала я... что есть земли, где живут радостно, и не умирают по-настоящему... как я говорила, когда гаснешь - и всё, и ничего от тебя не остаётся, даже памяти.
- Интересно, - с каменным лицом проговорил дхусс. - Это где ж страна такая?
- Так ведь это сказка, - вздохнула Стайни. - Но красивая. Я её с детства помню. Всё, что могла, забыла, мамы лицо - и то забыла, а сказку это глупую - помню. С чего бы так, непонятно.
- Сказка. Да, да, сказка, конечно, - Тёрн отвернулся. - Ну, так а с тобой-то что дальше было?
- Нетрудно ведь догадаться...
* * *
Пути, ведущие к жилищам Ветви, наверняка защищены самыми мощными из имеющихся у сидов заклятий. Поэтому, само собой, входить через парадное Стайни не собиралась. Аккуратно забросила мягкую петлю на торчащий сук, натянула тонкий канатик, почти что проволоку - и с лёгкостью ярмарочной циркачки перебежала через тёмную пропасть. Замерла, вжавшись в кору, всматриваясь, вслушиваясь в ночь - но ничего подозрительного не обнаружила. Мириады древесных трескунов заливались брачными песнями, мелькали огоньки кружившихся тут и там светлянок; плотная стена листвы закрывала от Гончей пламя оставленного сидами магического огня, но это и хорошо - пламя это, опять же по слухам, способно было разрушать действие многих из заклятий Некрополиса.
Она стала медленно подтягиваться вверх, стараясь держаться подальше от листвяной стены. За зелёной завесой прятались вьюны, густо утыканные ядовитыми шипами. Чуяющие тепло гляделки бойко поворачивалсь за осторожно поднимавшейся вверх Гончей. Она чувствовала - к ней начинают приглядываться, ловя каждое движение десятки и сотни нечеловеческих, но оттого не менее зрячих глаз. Что-то неладно было с обычными эликсирами, выпитыми и выплеснутыми на себя, и Гончая, чуть поколебавшись, вскрыла потайной карманчик пояса. Узкие склянки в мизинец длинной здесь были сделаны из иссиня-чёрного непрозрачного стекла, прочного, словно камень.
Эти снадобья хранились на крайний случай. Они выжигали Гончую изнутри, ошибка с дозой - и они могли не помочь, а убить.
Повиснув на одной руке, Стайни зубами выдернула пробку. Над скляницей медленно поднялось малиновое облако, трепещущее, словно живое. Девушка задрожала, однако покорно окунула лицо в эту дымку. Тело в тот же миг конвульсивно изогнулось, однако вцепившиеся в ветвь пальцы только сжались ещё крепче. Мышцы горла парализовало, давя готовый вырваться отчаянный крик боли. На несколько мгновений Стайни потеряла сознание; на ветке висела просто тряпичная кукла.
Однако злое снадобье подействовало. Сотни глаз послушно отвернулись, словно больше и не замечая обеспамятовавшую Гончую. Ядовитые шипы вновь спрятались под покровом листвы.
Веки Стайни медленно поднялись. Боль отступала неохотно, словно собака, не желающая выпускать лакомую кость. Всё тело словно побывало в крутом кипятке, но своё дело эликсир сделал. Стражевые лозы сидов отвернулись и убрались восвояси.
Теперь можно было двигаться дальше. Выше, там, где кончалась непроницаемая стена листвы и плотно сплетшихся ветвей, между ней и кровлей остался узкий просвет. Он тоже наверняка нашпиговал ловчими вьюнками и прочими прелястями, но сбивающий их с толку эликсир, затуманивший ауру Гончей, пока ещё действует.