Секунду спустя по ступенькам проскочил Смыслов. Заметил, что шланг не поворачивается в дальний угол дизельной, куда и открывается боковая дверь. Можно рвануть дверь, выбрать момент, заскочить в мертвую зону, где черт не страшен. Анатолий обежал укрытие, за что-то зацепился, упал, ударился коленом, не обращая внимания на боль, рванул дверь. И в ту же секунду на парня нацелилось черное жерло трубы. Он не успел даже что-нибудь предпринять, как напор в сотню атмосфер швырнул Анатолия о забор.
Секунда — и шланг с такой силой ударил в переплетения труб, что согнул их, как прутья ивняка, но и сам запутался в этой стальной паутине. Мгновения было достаточно-: к задвижке рванулись Садыков и Жора Нелаев. Один — кран закрыть, другой — открыть, и вот уже из резервного отводного стояка мощно рванулся бесцветный ураган.
Смыслов очнулся, открыл глаза, тряхнул головой, прогоняя непрерывный звон, стоявший в ушах. Взгляд его упал на часы. Стекло было разбито, стрелки показывали двенадцать часов семнадцать минут.
— Да, — сказал Садыков, — чуть не вляпались в историю с географией. Как же это вы, братцы, допустили такую глупость? — кивнул он на оторванный мочаленный резиновый шланг. — А ты молодец, парень. Но как тебя дунуло славно, а?.. — Все засмеялись нервно.
От пережитого еще не оправились, и разрядка была совсем кстати. Впереди предстояла большая работа. Но главное они сумели сделать — вот оно главное — рвется бело-оранжевым пламенем, салютуя мужеству первооткрывателей. Сегодня они закончат дела, а завтра новые заботы. Завтра снова в путь, на новые месторождения. Конец любого дела тем и хорош, что он — начало следующего.
И отступать нельзя.
Да, собственно, и как: кругом земля. В любую сторону шагни — все одинаково навстречу неизвестному…