Д я д я М и х а. Бред! Чепуха! Они хотят выиграть! Иными словами, за свои тридцать копеек урвать в сто, в тысячу раз больше!
Ш е ф. Но в конечном счете это же выгодно государству.
Д я д я М и х а. Что? Воспитывать в людях рвачество?! Желание получать не по труду? (И вдруг как бы протрезвев, с чувством, к Кириллу.) Если уж желать тебе что-то, так я желаю тебе твердости духа в предстоящих испытаниях, именуемых жизнью! (Тяжело опускается на подаренный Шефом стул и тут же рушится вместе с ним на пол.)
Из сиденья стула вываливается небольшой черный ящик, перевязанный проволокой. Пауза.
Ш е ф. Момент… (Поднял ящичек, поднес к уху, встряхнул.) Шуршит. (С поклоном передает его Леночке.)
Та, повертев его в руках, вручает дяде Михе. Высоко подняв брови, дядя Миха разглядывает находку, подумав, протягивает ящик Анне Иванне. Та качает головой, прячет руки за спину. Дядя Миха подает ящик Кириллу и кивает на развалившийся стул. Кирилл пробует засунуть ящик обратно в сиденье, но это у него не получается. Повернулся к Шефу и, вдруг поняв, что это розыгрыш, расхохотался. За ним хохочут все остальные.
К и р и л л. Черт возьми, это было остроумно!
Ш е ф. Но позвольте…
А н н а И в а н н а. Не позволю! (Кокетливо.) Ну, шепните мне, что там?
Ш е ф. Клянусь родным коллективом — не знаю.
Д я д я М и х а. Может быть, там старинные деньги?
Л е н о ч к а. Да он просто пустой.
Ш е ф. Как бы не так. (Кириллу.) Открой и увидишь.
А н н а И в а н н а. А! Вот вы себя и выдали! Выдали!
Пауза.
Г е н а (Кириллу). На самом деле — открой ты его наконец.
К и р и л л (весело). Есть открыть!
Д я д я М и х а. Минутку, Кирилл… Товарищи, а вдруг там… что-нибудь… эдакое.
Г е н а. Например?
Д я д я М и х а. Ты что — не понимаешь?
Г е н а. Не-а!
Д я д я М и х а. Ну… Таможня могла прохлопать?
Г е н а. При чем тут таможня? (Шефу.) Где вы взяли это чудовище?
Ш е ф. В комиссионке, за углом.
К и р и л л. Сейчас все узнаем. Итак… (Развязал проволоку, вынул пачку каких-то бумаг, взглянул, расхохотался. Дяде Михе.) Вы почти правы: какие-то старые облигации. Фр-р!.. (Высоко швырнул их в воздух.)
Белыми птицами облигации разлетелись во все стороны, медленно опустились на пол, на стол, на стулья. Все стоят не шевелясь.
Д я д я М и х а. Дорогой! Напрасно спешишь. (Скосив глаза на ближайшую к нему облигацию.) Это трехпроцентный заем. Золотой. Это — деньги.
К и р и л л. Да ну?.. (Спокойно собирает облигации. Пересчитал.) Верно. Сто штук по двадцать — две тысячи рэ.
Пауза.
А н н а И в а н н а (несмело). Товарищи, ура?
Л е н о ч к а. Что — ура?
Д я д я М и х а. Вот именно: что — ура?
Пауза.
К и р и л л. Шеф, а? Каково?
Ш е ф (вдруг расхохотался, обращается к Кириллу). «Друг Моцарт! Нет, никогда я зависти не знал, а ныне — сам скажу — я ныне — завистник. Я завидую».
А н н а И в а н н а (Кириллу). Что ты хочешь делать?
К и р и л л (дурачится). Скрежетать зубами, тещенька.
А н н а И в а н н а. Не понимаю…
К и р и л л. Рыдая и стеная — искать владельца стула.
Ш е ф (Кириллу). Хвалю. Хвалю. (Протягивает руку за облигациями.)
К и р и л л. Нет, Шеф. Я сам, интересно же.
Л е н о ч к а. Может, заявить в милицию?
К и р и л л. В милицию!!. Да ты что, забыла, какой сегодня день? (На подъеме.) Я хочу… я хочу, чтобы в день нашей золотой свадьбы мы вспомнили бы не милицию… а о том, как… одним словом — клянусь! Я найду этого… бедного человека, потерявшего две тысячи рублей. В этом — наша новь! Это наше сегодня! Товарищи, развлекайтесь! Ленок, действуй. (Прихватив стул, к Шефу.) Пошли в комиссионку. (Вместе с обескураженным Шефом уходит.)
Пауза.
А н н а И в а н н а (перебирая облигации). Совсем как новенькие.
Д я д я М и х а. Ну, все правильно. Другое дело, если бы там оказались старинные деньги: нумизмат не имеет сердца, даже если он из Мцхеты.
Л е н о ч к а. Подумать только: две тысячи! Вот кто-то обрадуется!
А н н а И в а н н а (глядит на то место, где только что стоял стул). Как-то сразу пусто стало… (Несмело.) Слушайте, а вдруг это свадебный подарок судьбы? Тоже вполне бескорыстный.