Пятнадцать лет российский престол занимали хотя и родственники основателя империи, но не прямые, а в это же время жила то в Москве, то в Петербурге, то в деревнях своих его родная дочь — Елизавета Петровна. И только в конце ноября 1741 года, когда цесаревне шел тридцать третий год, она взошла на трон отца при помощи своих сторонников, сумевших поднять всего одну роту гренадер Преображенского полка.
Итак, в 1741 году на русском троне оказалась дочь Петра Великого — тридцатидвухлетняя красавица, Любительница пиров и охот, модница и кокетка, театралка и сластена, очень поверхностно образованная, до конца дней не верившая, что Англия расположена на островах, унаследовавшая темперамент и отца, и матери и потому — влюбчивая, ветренная, чувственная, но все же несколько раз познавшая настоящую большую любовь.
Любовь приходила к ней и до того, как стала она императрицей, и после того.
Новелла 1
Пастух, царица и шинкарка
Летом 1731 года из Венгрии в Петербург возвратился полковник Федор Степанович Вишневский. Он ездил на Дунай покупать вино для двора императрицы Анны Ивановны — племянницы покойного Петра I. Полковник привез не только обоз вина, но и прекрасного лицом и статью двадцатидвухлетнего казака-малоросса Алексея Розума, встреченного им на обратном пути возле города Глухова, на хуторе Лемеши, что между Черниговом и Киевом.
Как-то вечером встал обоз в степи, возчики распрягли коней, раскупорили бочонок вина, зажгли костер, и на огонек пришли к ним с хутора хлопцы и девчата. А с ними пришел и местный пастух Алеша Розум, живший у дьячка в соседнем селе Чемеры и славившийся на всю округу дивным херувимским голосом.
Хлопцы и девчата выпили, завели хороводы, а потом и запели. И лучше всех, краше и задушевнее пел Алеша Розум. И обозники, и сам полковник пришли в великое изумление от его пения, и решил Вишневский взять сего малороссийского соловья в Петербург, чтобы стал он украшением певческой капеллы государыни-императрицы.
Как приехали они в Петербург, стал Алексей первым певцом дворцового хора и тут же попался на глаза своей сверстнице, двоюродной сестре императрицы, дочери Петра I — Елизавете Петровне.
Французский посол маркиз де ла Шатерди писал в 1742 году, через десять лет после встречи казака и цесаревны: «Некая Нарышкина, вышедшая с тех пор замуж (речь идет об Анастасии Михайловне Нарышкиной, вышедшей замуж за генерал-майора Василия Андреевича Измайлова и ставшей затем статс-дамой Екатерины, женщина, обладающая большими аппетитами и приятельница цесаревны Елизаветы, была поражена лицом Разумовского, случайно попавшегося ей на глаза. Оно действительно прекрасно. Он брюнет с черной, очень густой бородой, а черты его, хотя и несколько крупные, отличаются приятностью, свойственной тонкому лицу. Он высокого роста, широкоплеч… Нарышкина обыкновенно не оставляла промежутка времени между возникновением желания и его удовлетворением. Она так искусно повела дело, что Разумовский от нее не ускользнул. Изнеможение, в котором она находилась, возвращаясь к себе, встревожило цесаревну Елизавету и возбудило ее любопытство. Нарышкина не скрыла от нее ничего. Тотчас же было принято решение привязать к себе этого жестокосердого человека, недоступного чувству сострадания». Елизавета пришла в восторг от альковных утех с ним и огромной силы его страсти. Приближая Разумовского к своей особе, Елизавета сначала переименовала своего нового друга из певчих в «придворные бандуристы», а затем он стал и «гоф-интендантом», получив под свое начало двор и все имения своей благодетельницы.
Став одним из влиятельных придворных, Розум, превратившийся в Алексея Григорьевича Разумовского, остался добрым, скромным, умным человеком, каким был и прежде. Он любил свою мать, заботился о брате и трех сестрах, посылая им деньги, принимал своих деревенских земляков, приезжавших в Петербург, и старался никому не делать зла.
Появившись рядом с Елизаветой Петровной в 1731 году, Алексей Разумовский оказался чуждым дворцовых интриг, политических игр, коварства, хитростей, борения страстей и не изменил себе на протяжении всей своей жизни. Этими качествами он снискал уважение многих сановников и аристократов. В числе его друзей были и родственники Елизаветы Петровны. Сама цесаревна, казалось, приняла тот образ жизни и характер отношений, какой был свойствен ее «другу нелицемерному», как в одном из писем назвала она своего возлюбленного Алексея Разумовского. Кроме того, не следует забывать, что Алексей и Елизавета были молоды и сильны, и обуревавшую их страсть ставили на первое место среди всех прочих чувств.