- Я могу себя контролировать, - медленно проговаривает Дерек. - Я могу контролировать себя и своего волка даже во время полнолуния. Мы не первый год живем бок о бок, Питер, и я не первый год альфа, и ты должен это знать. Я не причиню Стайлзу вреда, просто…
- Просто ты можешь не остановиться вовремя, - Питер слегка прищуривается, и подается вперед, облокачиваясь на столешницу. - Ты можешь причинить ему боль, и ты этого очень сильно боишься, Дерек.
Альфа застывает, хмурясь сильнее, и Питер замолкает, вслушиваясь в эту тишину, во все оттенки невысказанных мыслей и тщательно скрываемых страхов.
- Хорошо, Дерек, - старший Хейл медленно растягивает губы в улыбке. - Я присмотрю за вами.
Светлая зелень глаз на несколько мгновений окрашивается недоверием, а затем альфа успокаивается, кивая.
- И я понимаю, что в полнолуние тебе будет труднее сдерживать… свои желания, - Дерек медленно покусывает нижнюю губу, глядя на дядю. - У меня только одно условие - не прикасайся к Стайлзу.
- Это на что это ты намекаешь, волчонок? - Питер крайне довольно скалится, обнажая влажно блестящие белоснежные клыки.
- На то, что ты и так уже вспоминал увиденное. Наверняка…
Дерек не успевает договорить - мягкое горловое урчание старшего волка его прерывает:
- Намекаешь, что я дрочил на Стайлза? - Питеру удается придать своей улыбке крайнюю степень пошлости. - Нет, мой дорогой племянник, твой мальчик никогда не был объектом моих сексуальных фантазий.
Дерек прекрасно чует, что дядя не лжет. И Дерек знает, что навряд ли Питер не учуял захлестнувшее его смущение.
- Но вся картина в целом, - Питер медленно кивает, оглядывая племянника. - Это было красиво и горячо, волчонок.
Альфа жестко контролирует свое сердцебиение, но, на самом деле, обмануть Питера слишком сложно.
- А по поводу моих желаний, мальчик мой… Я думаю, что я получу свою долю удовольствия от происходящего. А ты пока поговори со Стайлзом. И пускай подготовится, - Питер кривовато улыбается. - И я не о морально-психологических аспектах сейчас говорю.
***
Нервозность и желание в ночь полнолуния смешиваются на теле Стайлза в причудливый, будоражащий волков букет - Питер невольно облизывается, проходя вслед за альфой в спальню, где Стайлз, тяжело, возбужденно дышащий, ждет на кровати, совершенно голый и очень возбужденный. Дерек медленно переступает по паркету, подходя к постели, отирается мордой о голень Стайлза, тихо заурчав, и Стилински опускает ладонь на его макушку, между подрагивающих ушей, почесывая.
- Привет, Питер, - с кривоватой улыбкой проговаривает Стайлз, поворачиваясь к старшему Хейлу, разглядывая его. Сегодня Питер не стал себя утруждать футболкой, ограничившись низко сидящими на бедрах джинсами.
- Привет, Стайлз, - Питер выгибает бровь, опускаясь в кресло. - Продолжим светскую беседу?
Дерек коротко, недовольно рычит, наклоняясь, и тычется холодным мокрым носом под косточку на щиколотке, туда, где кожа тонкая и чувствительная. Стайлз шумно охает, зажмуриваясь, лежащие на бедре пальцы заметно вздрагивают, а на головке напряженного члена выступает прозрачная капелька смазки.
- Раздвинь ноги, - внезапно говорит Питер, откидываясь в кресле, и Стайлз слушается, чувствуя как волк прислоняется длинной мордой к внутренней стороне бедра, потираясь, касаясь языком поджавшейся мошонки и паха.
Стилински шипит что-то неразборчивое, разводя ноги еще шире, давая альфе еще лучший доступ к себе.
Длинный гибкий язык методично обласкивает яйца и основание члена, пока Стайлз быстрыми короткими движениями потирает головку, хрипло вздыхая и слегка подкидывая бедра. От Дерека пахнет животным, мускусным возбуждением, тяжелым и душным, вперемешку с нетерпением, настолько ярко, что все это чувствует даже человек, а Питер и вовсе едва не урчит от удовольствия, вдыхая мешанину из запахов. Полнолуние дает о себе знать - сдерживать себя трудно, а возбуждение накатывает мгновенно, оглушая набатом.
Питер хрипло взрыкивает, наблюдая за тем, как черный волк накрывает собой гибкое человеческое тело, скользя языком по покрасневшим острым соскам к шее, подбородку и приоткрытым губам.
Стайлз тонко стонет, запуская обе руки в волчью шерсть и приоткрывая рот, позволяя гибкому языку огладить губы, кромку зубов, язык.
- Дерек, - у Стайлза совершенно безумный взгляд, когда он снова изгибается под волком, прижимаясь пахом к его брюху. - Дерек, волче…
Питер догадывается, что происходящее - привычные ласки, оттененные нотой предвкушения чего-то намного большего, но от этого они не становятся менее горячими, менее извращенно-сладкими.
Питер ловит взгляд Стайлза, слегка прищуриваясь от волнами гуляющего по телу еще не оформившегося удовольствия, и Стилински сбивается на вдохе, слегка отталкивая волка и резко переворачиваясь на живот, вскидывая бедра.
Высоко, правильно, удобно, разводя колени, чтобы зверю было удобнее. Альфа нетерпеливо рычит, охаживая языком подставленную задницу, а Стайлз комкает руками простынь, изредка поднимая голову и тут же сталкиваясь взглядом со старшим Хейлом. Стилински почти хнычет, почти скулит, заводя назад руки, раскрывая себя для альфы, от него так остро, пронзительно-сладко пахнет искренним, абсолютным желанием, что Питер невольно подается вперед, ближе к распластанному, жаждущему своего альфу человеку, краем глаза следя за Дереком - альфа тоже смотрит на дядю, глухо урча, показывая, что не стоит переходить границ.
Питер и не собирается этого делать, замирая, втягивая в легкие пряный, сладкий аромат, животное возбуждение, смешанное с человеческим желанием, плавно опуская ладонь к паху, замечая попытку Стайлза замутненным взглядом проследить это движение.
- Давай, альфа, - негромко шепчет Стайлз, снова зажмуриваясь и покачивая бедрами. - Пожалуйста, Дерек, пожалуйста. Возьми меня, ты же видишь, как я хочу, я сдохну сейчас, Дерек, - Стайлз шепчет горячечно, навряд ли вообще следя за языком, продолжая пальцами раскрывать себя, разводя ягодицы в стороны.
Альфа еще несколько раз проводит языком по припухшей розовой дырке, смазывая вязкой волчьей слюной, конвульсивно дергает бедрами, переступая с лапы на лапу, сдерживая свое нетерпение, очень хорошо себя контролируя.
Стайлз затихает, когда волк одним движением накрывает его собой, царапая когтями бока, не до крови, но до заметных припухающих полос на коже. Стилински замирает, низко опуская голову, практически уткнувшись лбом в постель, и впервые в его запахе проступает нота еще не страха, но уже вполне конкретного беспокойства.
Питер встряхивается, сгоняя дурман возбуждения.
Стайлз прогибается в спине, широко распахивая глаза, на выдохе выстанывая что-то бессвязное, когда волк делает первые, пробные толчки. Альфа взрыкивает, крепче сжимая сильными лапами человеческое тело, заставляя оставаться на месте, и щелкает клыками над загривком юноши,когда тот с тихим скулежом пытается рвануться вперед. Тяжелая когтистая лапа давит на плечо, впечатывая не острые, но от того не менее опасные когти в человеческую кожу, и от этого Стайлз бухается грудью на постель, хватаясь пальцами за простынь.
Альфа делает еще один толчок, нетерпеливо, резко, стараясь втиснуть член в недостаточно раскрытую дырку, и Стайлз до крови прокусывает губу, пытаясь не заорать.
Волк, втолкнув разгоряченную плоть едва наполовину, хрипит, наслаждаясь жаркой, тесной пульсацией, пытается рвануться еще и еще, не обращая внимание, на ударивший по ушам короткий вскрик, чтобы в несколько толчков заполнить своего человека, накрыть собой, запечатать своим запахом, но замирает, неожиданно останавливаемый легшей между глаз ладонью. Тяжелый запах возбужденного, но обеспокоенного мужчины, родной запах, волчий, и альфа замирает, отзываясь недовольным тихим рыком на спокойное “Остановись”.
Пелена мутного, душного возбуждения растворяется, разъедаемая чужим беспокойством, болью, почти страхом. Волк беспокойно рычит, медленно и неохотно отступая назад, прислушиваясь к облегчению, прозвучавшему в тихом всхлипе его мальчика.